И хотя никто не отменял необходимость быть осторожной, без сомнения, ее способность изображать покорность исчерпаласебя.

— Я никогда не считал тебя марионеткой, но думаю, ты и я, оба знаем о том, что объединение Рэймонда с Советом Генетики является большей угрозой для тебя, чем ты готова признать. — Это было напоминание.

Напоминание о том, что ее прошлое было известно Рэймонду, а также Джонасу, ее реальная личность — слабость, от которой она не могла убежать. И Рэймонд, без сомнения, уже сообщил это тем, кто готов предоставить ему средства, которые, по его мнению, помогут в его освобождении от выдвинутых против него обвинений. Список был обширным.

— Детка, — Орин тоже поднялся; его морщинистое лицо, седые косы и хрупкое тело напоминало, что возраст забирал его у всех, кто его любил. — Ты должна поступать так, как велит твое сердце, твой дух, а не как велят те, кто тебя любит. Но опасность — это не то, с чем ты столкнешься в одиночку, — сказал он ей. Его голос был нежным, но спокойным, когда он призывал ее принимать решение, не оглядываясь на семью, от которой она зависела, будучи Клэр Мартинес. — Ты никогда не столкнешься с этой жизнью или какой-либо грозящей тебе опасностью в одиночку.

Еще одно напоминание. Он сказал ей это тринадцать лет назад. Были те, кто присматривал за ней, кто никогда не позволит причинить ей вред, если могут нейтрализовать опасность. Хотя за все годы, что ее защищала личина его внучки, она никогда не обращалась к ним за помощью.

— Орин, при всем уважении, это ерунда, — резко возразил Джонас, и гнев прорывался в его голосе с такой силой, что привлек внимание всей комнаты.

Серебряные глаза, казалось, были наполнены ртутью, перекрывающей черные зрачки, закручиваясь первичной, примитивной яростью, которая напугала бы ее, если бы она не привыкла к такому зрелищу задолго до того, как пришла на эту пустынную землю.

— Возможно, директор, это ты говоришь ерунду, — мягко предположил Орин, ни в малейшей степени не запуганный львом. — Это ее судьба, не твоя. Вопросы, которые ты задал, придя сюда, получили ответы. Ты добился чего хотел, ответов о дальнейшей жизни своей дочери. Сейчас можешь идти. Мы справимся с защитой и обеспечением безопасности одной из нас.

Нарочито высокомерное заявление Орина наполнило воздух яростью. Яростью Уайетта.

— Но она не одна из вас, не так ли? Как бы ей ни хотелось этого! Когда прекратится эта ложь? — Его руки хлопнули по столу, когда он наклонился вперед, зрелище вырвавшихся из кончиков пальцев окровавленных когтей заверяло, что первобытные гены, которые он нес, быстро брали верх. — Ты держишь меня за дурака? Ты считаешь, я не знаю кто ты и что ты?

Он уставился на нее, знание и приказ пылали в его взгляде. Этот взгляд, казалось, напоминал, что он был генетически выше нее. Она подчинится. Она последует за ним. Она… скажет ему отправляться в ад, если он продолжит попытки запугать ее.

— Отвали, ублюдок!

Прежде чем она смогла сдержаться, тигрица, находившаяся внутри нее, обычно молчаливая и тщательно скрытая, сорвалась с поводка. Ее собственные когти появились прежде, чем ее руки также хлопнули по столу. Она чувствовала, как раскраска темными полосами проявляется по бокам ее лица, чувствовала, как удлиняются клыки, и гены животного сливаются с человеческими.

Шок охватил всех присутствующих в комнате. Удовольствие заполнило взгляд Уайетта. Неужели он действительно считал, что ею так легко манипулировать? Что она не просчитала последствия того, что только что сделала.

— Ты незарегистрированная женщина Пород, — прорычал Джонас, его голос хлестал ледяным доминированием. — Ты сделаешь, как тебе скажет единственный альфа, утверждающий тебя.

Единственный альфа, утверждающий ее? Он был таким же сумасшедшим, каковым считал тигра, которого преследовал.

К счастью, утверждение не считалось, если она этого не хотела.

Лобо вскочил на ноги, не испытывая страха или хотя бы беспокойства. Острый интерес определенно, и намек на беспокойство за нее, не перед ней.

— Ты не мой альфа, директор, — заверила она. Ее голос был высоким и мелодичным, в отличие от тех грубых звуков, которые издавали мужчины, чьи животные освободились. — Этот запах приказа, этот тон яростных команд не влияет на меня. Мой альфа пометил меня много лет назад, и никто другой не займет его место, как бы ни старался.

Она приняла своего альфу добровольно, когда тигрица внутри нее впервые показала себя. Знак этого признания, не только ею, но и животным внутри нее, не мог быть уничтожен, как бы она ни пыталась его стереть.

— Альфа, который хочет, чтобы ты умерла, — напоминание было высказано с обнажением острых клыков и вспышкой ярости.

Не стоило ему бросать это ей в лицо. Не то чтобы она верила, что Грэм хочет ее смерти, но именно это мнение он должен был создавать у всех прочих, кто стремился ее разыскать. Ей это тоже не особо нравилось.

— Ты в это веришь? — она издала низкий довольный смешок. — Поверь мне, директор, если бы мой альфа хотел моей смерти, то я умерла бы в тот день, когда он нашел меня той ночью, когда мы здесь появились. Разыскивая меня и Онор, вы, Директор, разбудили монстра. Теперь вы нашли нас. Но, поверьте, он нашел нас первым, и что бы вы ни сделали, что бы ни планировали, как бы глубоко вы ни похоронили меня, ничто не удержит его вдали от меня.

Она всегда знала это, всегда это принимала. От Породы, который, по сути, создал ее, когда разрабатывал генетическую сыворотку, спасшую ее жизнь, не спрятаться.

— Так ты думаешь, он намеревается позволить тебе оставаться в живых? Ты дурачишь себя, веря в то, что он чувствовал что-то к тебе, пока ты была ребенком? — он ухмыльнулся ей в