Вот ей-богу, как будто это он его только что прям тут на барной стойке родил!

А потом три раза без очереди: «Спасибо-о-о-о за день, спасибо за ночь, спасибо за сына и за дочь». Пели громко. Надеюсь, адресат в роддоме услышала и оценила.

И тут я смею возмутиться. Товарищи, ну что за фигня? Кто родил — тот и должен отмечать! С шампанским, омарами и пьяненькими подружками.

Природа должна была сделать так, например, чтобы молоко и голод ребенка приходили одновременно с тем, как мать закончила тусовку по знаменательному поводу.

И еще после родов воспоминания о последних двух сутках должны стираться. Помните, «Люди в черном»?

Чик-чик.

Открыла глаза и вообще не поняла, где я. Ощущение было, что сплю на вокзальной лавочке в пригороде Рязани.

А перед тем, как уснуть, я участвовала в битве за Севастополь и по мне нечаянно проехал фашистский танк.

Твердо.

Непонятно.

Незнакомо.

И все адски болит.

Слева от моей лавочки стоял прозрачный тазик на колесиках, в котором лежал маленький гном, очень похожий на моего папу Леонида после бани.

Так. Начинаю что-то припоминать.

Казенная сорочка с вырезом до пупка окончательно вернула меня к действительности.

Точно. Я. Вчера. Родила. Этого. Человека.

Окей, «Гугл». Что дальше?

А дальше были поздравления. Вот серьезно. Если ты никогда еще никого не рожала, просто знай, что на следующий день тебя ждет самый странный день рождения. Потому что:

а) тебя бесконечно поздравляют;

б) ты не именинник;

в) все отмечают этот праздник. Все, кроме тебя.

Очень хотелось спать и чтобы все отстали, но нескончаемым потоком шел медперсонал. Акушеры, медсестры, нянечки, «поставьте подпись за прививку», сурдологи и даже промоутеры фармкомпаний.

Первой пришла медсестра. Все, спрашивает, нормально? Ну-у-у как сказать?.. Мне кажется, что у меня один орган очень сильно поломался и психика. Вряд ли когда-нибудь все станет обратно нормально.

Потом пришел врач, который роды принимал: «Что-то беспокоит?» Нет, они явно издеваются. Трусы, говорит, пока не носи. На свежем воздухе все быстрее заживает. Ага. У собачки заболи, у кошечки заболи, а у Наташи заживи.

Я лежала на казенной койке с далеко не ортопедическим матрасом и представляла себе, что на самом деле лежу в шезлонге где-нибудь на Лазурном побережье, нежусь на солнце и собираюсь вечером надеть вечернее платье с чешуей, как жар горя, и пойти искать смысл жизни в местных казино.

С небес на землю меня вернула тетя-тренер.

Выглядела она как Мисс Олимпия — 86. Хотя для аудитории «Девять месяцев тяжелее булки ничего не поднимала» самое то.

Сейчас, говорит, будем делать гимнастику, чтоб матка сокращалась.

Я не хочу делать гимнастику, я хочу, чтоб мне дали поспать, обезболивающее и наконец-то пончик!

Препираюсь. Объясняю, что по мне несколько часов назад проехал фашистский танк и еще вот маленький папа Леонид после бани в прозрачной люльке лежит, мне некогда всякими глупостями заниматься. Мне за папой надо следить.

Тренер неумолима. Окей. Мы делаем гимнастику.

Потом пришла тетенька с красивым каре и сказала, что она наш неонатолог. Нео… кто?

Столько новых слов в этих роддомах узнаешь, прям родильный ликбез!

Мишу взвесили, покрутили со всех сторон. И отдали в руки нянечки. Про нянечку хочется рассказать отдельно.

Она выглядела как кормилица из исторического романа и добрая бабушка одновременно. От нее пахло манной кашей, а на голове была голубая сеточка.

Кормилица ловко взяла Михаила одной рукой, помыла под краном. С какой-то сверхреактивной скоростью протерла ватным диском бубенчики и пупок. Ласково посмотрела на меня и спросила:

— Запомнила?

Я на секундочку закрыла глаза, дождалась пока в глазах перестало рябить и честно ответила:

— Не-э-э-а.

— Ну ничего, я завтра еще приду.

Ага, приходите. Неплохо б мне вас домой к себе забрать.

Потом заглянул ясно-солнышко анестезиолог, потом акушерка, потом наконец-то обед. Ох, как я его ждала! Он был мечтою моей хрустальною!

Обед расстроил. Я думала, что в такой знаменательный день мы оттрапезничаем шашлыком из армянского ресторана. И наконец-то уже пончиком!

По факту же это было два невнятных блюда и чай. Пончика по-прежнему не было.

Ну ладно. Что там у вас? Перловка? Издеваетесь? Ладно, давайте.

Жую перловку, рассуждаю сама себе: «Так… Беременной мне быть не нравилось, рожать не нравилось…»

— Мамочка, покушаете — и в процедурный на обработку швов! А кто сегодня не покакает — завтра получит на завтрак касторку! ПОНЯТНО?

Итак. В роддоме мне не нравилось тоже.

С одной стороны, в роддоме было очень скучно, с другой стороны, тебя дергали каждую секунду: то анализы, то подпишите, что вы мать, то нарисуйте фоторобот отца, то обработка, то опять вытаскивай ребенка на осмотр, то учись ухаживать за грудью во время лактации, иди на УЗИ, теперь иди на УЗИ с ребенком… И такая дребедень целый день: динь-ди-лень, динь-ди-лень, динь-ди-лень!

К часу дня меня вызвали в процедурный. Выхожу в коридор — а там зомбиленд пошел швы на детородном органе йодом мазать.

Зомбилендом я ласково обзывала сородильниц. Иначе не назовешь: бледные, растрепанные, белые рубахи болтаются на голом теле (у многих рубахи в крови). Кое-кто по стеночке ходил, кое-кто на полусогнутых. Да чего там, я сама только на третий день перестала ходить, как пингвин, который несет яйцо между ног.

Хорошо, что мы заранее мне в «ИКЕА» прикупили халат цвета «вырвиглаз» и тапки в тон. Так что у нас на этаже я была самой нарядной и заметной из всего зомбиленда.

К вечеру принесли на подпись документ — согласие на прививки и велели определиться до завтра. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Кто мне тут говорил, что в роддоме хорошо: «ничего не надо делать и ничего не надо решать»?