В ответ Найден предсказуемо полыхнул ответным раздражением, закатил глаза и поспешил натянуть сапоги, чтобы поскорее покинуть столь благожелательно настроенное общество, пока желание прибить двоих соперников из «гарема» не перевесило страх устроить мне еще один сенсорный срыв.

— Подожди меня, — как ни в чем не бывало попросил Лют, заканчивая шнуровать второй полуботинок.

Найден остановился в дверях и медленно обернулся, не считая нужным скрывать ни злость, ни ревность, ни обуявшее его плохое предчувствие. Лют нейтрально улыбнулся, как старому другу, и поднялся на ноги.

— Не бойся, не поубиваем мы друг друга, — усмехнулся он в ответ на мое беспокойство.

— Уж постарайтесь, — проворчала я.

Но меня уже никто не слушал.

— А с тобой хотела пообщаться Алевтина Станиславовна, — сообщил Хотен, досадливо щурясь на яркое летнее солнышко. В его свете вдруг стало заметно, что он почти не спал ночью и теперь мог похвастаться чемпионскими мешками под глазами.

Особист проследил мой взгляд и с тяжелым вздохом зажал пальцами переносицу.

— Знаешь, до сих пор я считал окружающих гораздо более уравновешенными людьми, — сообщил он мне. — Люта — так точно. А ты и Найден — вообще одного поля ягоды, два клубка противоречий с повышенной эмоциональной чувствительностью даже во сне… брысь отсюда, а? Велерад уже должен был подойти. Сходи к Алевтине Станиславовне, я хоть сейчас посплю.

Я пристыженно кивнула и вылезла из спальника.

Алевтину Станиславовну я нашла в опустевшем актовом зале сельского клуба, где она с энтузиазмом строчила что-то в потрепанном лабораторном журнале. Рядом сидел взъерошенный Радим, периодически влезая с комментариями. При виде меня он тут же подорвался с места, покраснел и попытался пригладить волосы пятерней.

Не помогло.

— А, вот ты где, — проигнорировав Радима, сощурилась профессор Чечевичкина, нацелившись на меня ручкой. — Ну-ка, какого размера был дракон?

Память услужливо подсказала, что он был большой. И страшный.

— Мы расходимся во мнениях, какое количество питательной смеси потребуется, — сказал Радим, переминаясь с ноги на ногу. — Если вам не хочется вспоминать об этом, я…

— Ей нужно вспоминать об этом, — отрезала Алевтина Станиславовна. — С остальными мы уже переговорили. Лют пялился на Ратишу, Хотен — на трещину в стене, а Найден вообще шатался по окраинам и дракона толком не видел. Ратиша, я понимаю, что тебе очень страшно, но нам нужна твоя помощь. Всему Союзу нужна.

«И дракону», — напомнила я себе и наконец-то смогла спокойно сесть.

— Сейчас бы голограф, — вздохнула я. — Смоделировать проще, чем описать. Драконесса постоянно двигалась, да и метель… проще всего, наверное, сравнить со зданием стационара… — я задумалась.

Память отзывалась неохотно, словно вообще не собиралась хранить столь знаменательную встречу. Вспоминались отчего-то только отдельные детали — огромные кожистые крылья, на фоне которых сама драконесса казалась маленькой и хрупкой, две серебристые чешуйки под ладонью, растрескавшийся под острыми когтями парапет, по-лебединому изогнутая шея…

Нет, построить модель однозначно было реальнее, чем сложить картинку воедино в голове.

— Эх вы, жертвы магтехнологий, — вздохнула профессор и сунула мне карандаш. — Рисуй давай! Голограф ей…

Я с недоумением посмотрела на чистый лист бумаги. Не то чтобы я не умела пользоваться карандашом — но обычно все-таки вспоминала о нем, когда требовалось воткнуть что-нибудь в кубышку, а вовсе не нарисовать дракона. Но раз уж профессора интересовали только габариты…

Здание стационара я изобразила схематичным кубом, постаравшись только сохранить пропорции. Разметила его на три этажа — и прочертила плавную линию с вершины «парапета» до потолка первого этажа.

Драконесса сидела на крыше, опираясь на когтистые лапы и наполовину сложенные крылья, и свешивала голову. В пасти я бы целиком не поместилась, но в два укуса она бы заглотила меня без проблем. Клыки размером с мою руку, гибкий и подвижный, как у змеи, язык…

Но в целом, если задуматься, Третья была гораздо меньше, чем подсказывало перепуганное подсознание. Мне-то помнилось чудовище размером со стационар — но такой груз здание не выдержало бы так долго.

Большую часть изображения занимали крылья. Даже сложенные, они производили гнетущее впечатление. А сама драконесса была гибкой и изящной, будто сошла с татуировки Люта.

— Вот, — торжествующе сказала Алевтина Станиславовна, выдернув рисунок у меня из-под руки. — Я же говорила, что такая махина, как запомнилось Хотену, ни за что бы в воздух не поднялась! И весить она должна гораздо меньше, что бы там легенды ни говорили, законы аэродинамики даже магия не отменяет! — профессор задумчиво посмотрела на изображение и добавила: — Хотя сжульничать с ними, похоже, все-таки возможно.

— Тогда максимальная вместимость желудка не должна превышать сто — сто пятьдесят литров. Скорее сто, иначе она не смогла бы летать после еды, — подумав, предположил Радим.

Я мигом почувствовала себя аккурат как на обязательных конференциях, когда дражайшие коллеги несли ересь, сами не подозревая об этом.

— Радим, — вздохнула я, — драконесса сидит на яйце. Я думаю, что приближающийся грузовик ее напугает и спровоцирует еще один выдох, причем при обороне гнезда она будет настроена куда более решительно, нежели когда ей просто хотелось уничтожить всех, кто повинен в гибели Первой — а там хоть трава не расти. Куда благоразумнее будет прийти пешком. А это значит, что количество питательной смеси ограничивает, в первую очередь, наша грузоподъемность.

— Там, помимо тебя, будет один здоровенный лось и два лося помельче, — невозмутимо заметила Алевтина Станиславовна. — На них основной вес и распределим. А тебе и туристического рюкзака хватит.

Упоминание лосей заставило одинаково помрачнеть и меня, и Радима.

— Ратиша, — осторожно произнес он, — я слышал, что власти собираются подтвердить легитимность вашего брака. Это правда?

Алевтина Станиславовна пробурчала себе под нос что-то про молодежь, у которой одно на уме. Я была вынуждена с ней согласиться, но все-таки подтвердила:

— Правда. Найден был готов на сотрудничество только на таких условиях.

На Радима стало жалко смотреть. Я невольно порадовалась, что с ним у меня никакой эмпатической связи не было.

— Кстати, — вдруг оживилась Алевтина Станиславовна, — тебе уже рассказали теорию о рыбках-клоунах? Я предположила, что семья драконов имеет примерно ту же иерархию. Самый крупный самец становится постоянной парой матки, оплодотворяет ее и охраняет потомство — именно поэтому в цисте Третьей оказалось яйцо. А остальные самцы в стае имеют шансы на спаривание только в том случае, если гибнет самка и ее постоянная пара меняет пол. Жаль, крысиная эмпатическая связка осталась в лаборатории, и проследить, как в их стае распределились роли, толком не удалось, но заметь: самая крепкая эмпатическая связь у тебя с Найденом, а он действительно самый…