— Если бы это еще и спасло тебя от трибунала, я бы и не хмурилась, — вздохнула я.

Лют фыркнул и мимоходом поцеловал меня в макушку, отозвавшись волной безнадежной нежности.

— Не о том переживаешь, — заметил он, взяв себя в руки. — Специалисты исследовательского центра сейчас шатаются по всему селу и пристают ко всем очевидцам с вопросами, и сюда никто не зашел только потому, что большинство побаивается особиста у дверей. Но Алевтину Станиславовну, сама понимаешь, это не остановит, и она будет здесь, как только замучает Найдена с Хотеном до полусмерти.

Я скептически хмыкнула. Ну, положим, с Хотеном у профессора еще были какие-то шансы, а вот Найден, с его-то мастерскими навыками ухода от нежелательных вопросов, скорее ее саму замучает бесконечными историями мимо темы…

— У нее уже есть теория, откуда в цисте взялось яйцо? — все-таки спросила я. — Не Третья же его снесла.

— Ну, Радим предположил, что она могла оплодотворить сама себя в процессе смены пола, — хмыкнул особист, — но сторонников у него не нашлось. А Алевтина Станиславовна развила мысль о рифовых рыбках. У рыб-клоунов, например, во главе «семьи» стоит самка, самая крупная и яркая. За ней ухаживает наиболее крупный из самцов, он же оплодотворяет икру и охраняет ее до победного. Если самка гибнет, он меняет пол, а его парой становится следующий по размеру самец из стаи. Ничего не напоминает?

Я почему-то представила себе ярко-оранжевого дракона, воровато выглядывающего из актинии, где запрятал яйцо, и нервно хихикнула. Половые метаморфозы и семейно-общинный строй многотонных летающих ящериц здорово выбивали из колеи.

Особенно в свете того, какие параллели проводили между драконьей семьей и моим «гаремом»…

— То есть яйцо попало к дракону до образования цисты? — волевым усилием отбросив мысли об оранжевом Люте, прячущемся в актиниях, спросила я. — И он охранял его, еще будучи самцом? — где-то тут загрузка все же растормозилась и пошла, и я сообразила: — Погоди, это сколько же времени яйцо там пролежало?!

— Ага, все противники теории Чечевичкиной задаются те же вопросом, — сообщил особист. — А она отвечает в том духе, что речь идет о существах, для которых проспать несколько десятков тысяч лет — норма, с чего бы им высиживать яйцо за пару месяцев?

Я промолчала. С этой точки зрения все выглядело логично, но…

Человечество еще не существовало как вид, когда драконы впали в спячку. Здесь, наверху, шла своим ходом эволюция, двигались континенты, менялся климат, созидались и рушились цивилизации, шли войны, научно-технический прогресс лишал древние легенды мистического налета веры в чудеса и перекраивал мир…

А внизу все это время дракон берег своего будущего ребенка, пока люди со своей короткой памятью не убили его мать. Это никак не укладывалось у меня в голове.

— Третьей нельзя умирать, — сказала я и сама не узнала свой голос. — Если она погибнет, некому будет поддерживать нужную температуру вокруг яйца. То есть, технически, конечно, есть еще три кандидата, но им для начала придется пересечь весь Свершившийся Союз наискосок, а это не понравится ни им, ни нам, ни, собственно, яйцу. Мы должны как-то помочь! Третья не справится одна, у нее же…

— Тихо, — Лют чуть сжал пальцы у меня на макушке, и я, осознав, что кричу, резко замолчала. — Ты уже исправила одну ее ошибку, когда вернула ей магию, растраченную на атаку. Еще не все потеряно. Сейчас Третья не покидает гнездо. Мы сможем доставить ей питательную смесь, как только сверху дадут добро.

Кто бы мог подумать, что есть доводы, способные заставить меня с нетерпением ждать момента, когда мне предстоит исполнить роль драконьего официанта? Кажется, нужно было быть Лютом, чтобы их найти…

Я уже и забыла, что зима может быть такой — с мягким пушистым снежком, из которого неунывающая детвора запросто лепит снеговиков, не боясь отморозить пальцы, со светлым небом над головой и ароматом прохладной свежести, который хочется вдыхать полной грудью.

Для июля-месяца, конечно, погодка так себе, но после месторождения Малые Буйки показались мне курортом. Толпы праздношатающегося народа только усугубляли впечатление. А густой, наваристый запах, от которого тотчас начинало бурчать в животе и хотелось сожрать пахнущее немедленно и в количестве, и вовсе напоминал о родном Штильграде и бесчисленных маленьких ресторанчиках вдоль набережной.

Но здесь, увы, не было ни моря, ни плетеных креслиц и деревянных столиков, нагретых солнцем, а благоухал на все село огромный котелок посреди улицы, над которым колдовал — кто бы сомневался? — Найден собственной персоной. Высокая фигура над погасшим костром виднелась издалека, и рядом с ней то и дело звучали оживленные разговоры и взрывы хохота.

— Просто гречка, — виновато улыбнулся он мне, и очередь, выстроившаяся к котлу, зароптала.

Желудок Велерада Душановича без особого напряга ее переурчал, и люди, рассмотрев моего сопровождающего, быстро замолчали. А мне почему-то подумалось, что, будь рядом со мной Лют, его бы заметили издалека. И разбежались бы еще, на всякий случай…

Но восстанавливать Люта в правах никто не спешил, а сам он предпочел воспользоваться ситуацией, пока его нигде не заперли, и быстренько обеспечить нужные настроения в рядах беженцев вообще и своих коллег — в частности. После визита ко мне он ушел к главврачу, а позже мелькал то у гуманитарного конвоя, то у здания администрации, то возле отряда добровольцев, пытающихся воскресить заброшенные инженерные коммуникации. Возня у единственной на все село котельной, все еще смердящей мазутом, сделала его неотличимым от других волонтеров — таких же черных и усталых.

Найден, впрочем, тоже не прошел бы санитарный контроль, но чистотой никто из беженцев в принципе похвастаться не мог. Воду можно было добыть из колодцев, но дров на нагрев не хватало катастрофически, а пустить котельную обещали только завтра — и это, по совести, и так стало бы рекордом скорости.

Гуманитарный конвой раздавал помощь, и освободившееся место занимали люди — в первую очередь больные, пожилые и дети. Никто не горел желанием оставаться рядом с проснувшимся драконом, а кое-кто рисковал и вовсе не дождаться пассажирского транспорта, и сопровождающие колонну суровые мужчины в форме даже не пытались возражать, когда в грузовик затаскивали очередные носилки, за которые обязательно кто-нибудь цеплялся.

Мне же покинуть холодное пятно не светило, и это возвращало меня к проблеме «просто гречки» и Найдена.

Будь я проклята, если простая гречка способна так пахнуть. Он все-таки колдун. Колдун, маг, вор и предатель. Но готовит так, что весь Временный городок уже готов костьми за него полечь.

— То, что надо, — через силу улыбнулась я и потянула Велерада Душановича в конец очереди, надеясь оттянуть тот момент, когда мне придется говорить с супругом. Но особист молча взял две миски и протянул Найдену, не обращая внимания на насупившиеся лица ожидающих. Я вернулась, обреченно прикидывая, что в моих же интересах как можно скорее спрятаться обратно в изолятор.