— Но в московском аквариуме полно хищных рыб! — нахмурила брови женщина.

— Здесь их тоже хватает: и в аквариуме, и не только… Оля, мне…

— Конечно, конечно… Переодевайся. — Ольга понимала хозяйку с полуслова. — Ты вещи для химчистки на кресло сложи, я вечером сдам.

Тщательно подобрав аксессуары, Тамара навела макияж, спустилась в гараж, выехала оттуда в сияющей на солнце машине и, спрятав глаза за темными очками, влилась в поток машин.

«Если за представительством малоизвестной российской компании стоит более мощная структура, то о ней должны знать, — снова вернулась она к предстоящей встрече. — Почему же Кузнецов до сих пор молчит?»

Звонок Полуцкой прервал ее размышления.

— Ты где? — разнесся по салону жизнерадостный голос.

— Двигаюсь к офису.

— И тебе по-прежнему нужен этот… как его: «Чужо-ой!» — с надрывом пропела Ирка.

— Еще как! Ты где?

— Пока дома, но надо в «Мэдисон» слетать, с людьми поговорить. Корпоративная вечеринка там у одной солидной конторы намечается. Кстати, ты не могла бы меня подкинуть? Заодно и диск заберешь.

— Ты же живешь у черта на куличках! — Подруга с сыном и родителями обитала в Кунцевщине. — До тебя минут двадцать ехать!

— Как раз успею собраться, — спокойно заметила Полуцкая. — Поговорить хочется. Когда в последний раз виделись?

— Давно, — согласилась Тамара и, пропустив поворот к офису, перестроилась в другой ряд. — Есть что рассказать?

— Есть.

— Тогда жди.

Едва Тамара нажала «отбой», как снова зазвонил телефон:

— Да, Дима, — бросила она взгляд на дисплей.

— Доброе утро, Тамара Аркадьевна. У вас все в порядке?

— Доброе… Все в порядке… Уже третий раз за утро слышу этот вопрос.

— Обычно вы раньше всех приезжаете или предупреждаете, если задерживаетесь, — замялся зам. — Я тут схему подготовил, как карданы закрыть. Бухгалтерия житья не дает.

— Правильно делает. Через час приеду — посмотрим. Ты вот что скажи: можем мы узнать, к каким предприятиям проявляет интерес наш новоявленный конкурент? В смысле на кого работает?

— Вы о Ляхове?.. Москвичам нет смысла мотаться в Минск по каждой мелочи… Я поинтересуюсь крупными кредиторами…

— Молодец, действуй!

Свернув с улицы Матусевича на Лещинского, Тамара въехала во дворы и издалека заметила ярко-рыжую шевелюру Ирки.

— Снова масть сменила? — отщелкнула она блокиратор дверей.

С Полуцкой можно было общаться, не расшаркиваясь по поводу и без. Конечно же, обе они умели дипломатично обходить острые углы и расточать комплименты, но в общении друг с другом ценили искренность и возможность называть вещи своими именами. Без всяких обид.

— А что, не идет? — тряхнула она головой. — Между прочим, почти родной цвет.

— Надо же! Выходит, рыжей я тебя уже не застала. — Тамара снова окинула ее взглядом и нажала на газ. — А разрез глаз — тоже родной? — обратила она внимание на непривычно яркую подводку век.

— Да чего ты с самого утра придираешься? Одно из двух: или кто-то уже успел тебе в душу нагадить, или ты сама собралась кого вздрючить, а на мне разминаешься.

— Ни то ни другое. А разминаться на тебе — себе дороже. Ладно, выглядишь ты прекрасно, дай только привыкнуть… Рассказывай, куда пропала.

— Это я пропала?! Тебя саму днем с огнем не сыщешь! Хорошо хоть «Чужо-о-о-й» понадобился!

— Так я тебя каждый вечер слушаю! Кто виноват, что, когда ты заканчиваешь работу, я уже третий сон вижу. Днем я вся в делах, а ты или отсыпаешься, или с ребенком сидишь.

— Вот и обидно, — вздохнула Ирка. — Такие события в жизни назревают, а посоветоваться не с кем… Я возьму сигаретку?

Год назад Полуцкая решила, что если перестанет покупать сигареты, то будет меньше курить. Курила она и вправду реже, но зато все, что попадалось под руку.

— У меня в бардачке нераспечатанная пачка лежит. Возьми, — предложила Тамара.

— От нее же к вечеру ничего не останется! Ни за что!

— Как знаешь. Так что у тебя стряслось?

— Ну, во-первых, приезжал мой бывший благоверный: снова канючил, что не может жить без меня и сына.

— И ты?

— Восприняла его плач как сезонное обострение психики: осенью все себя жалеют. Почему-то именно осенью он вспоминает о нас с Костиком. Только я знаю, чем все закончится: зимой он пригреется, впадет в спячку, а к весне проснется и станет искать свежий объект для творческого вдохновения. Все это мы проходили… В общем, я его по головке погладила и дала таблетку.

— Какую таблетку?

— Да познакомила с одной экстравагантной особой.

— Ну и что?

— До следующей осени во врачебной помощи не нуждается.

— Ясно… А что было «во-вторых»?

— Не во-вторых, а второй. И не было, а вот-вот будет. Помнишь, я звонила тебе с Кипра?

— Курортный роман?.. — напрягла память Тамара. — Кирилл. Кажется, он был из Пензы?

Ирка удивленно вскинула брови:

— Ну, мать, ты даешь: видать, серое вещество в твоей черепушке еще не совсем забродило! Так вот, этот романтик приезжает сюда на следующей неделе. Каждый день звонит, письма по e-mail шлет… Если так пойдет и дальше, перееду в Пензу и стану домохозяйкой.

От неожиданности Тамара включила правый поворот и съехала на обочину.

— Из Минска в Пензу? Да ты спятила! И потом, какая из тебя домохозяйка? Через неделю взвоешь!

— Ну и пусть, — загасила сигарету Полуцкая. — Надоело пахать дни и ночи напролет: на радио копейки платят, на телике тоже. Провожу всякую хренотень, соглашаюсь с какими-то немыслимыми условиями, бредовыми идеями! Хочешь знать, когда у меня в этом году первая «елка» намечается? Шестого декабря! И так до самого старого Нового года! Сына почти не вижу, в личной жизни никакого просвета. А все потому, что некогда! Знаешь, как меня достала такая жизнь?

— Догадываюсь. Только не обольщайся, что сможешь себя переломать, — не с твоим характером! И потом… Что-то я не вижу в твоих глазах огня страсти: неужели решила сходить замуж без любви?

— Решила почувствовать себя нормальной бабой! — парировала Ирка. — Буду готовить завтраки, обеды и ужины, засыпать и просыпаться на одном и том же мужском плече. Да лучше завыть волком от безделья, чем захлебнуться в слезах на твоей широкой кровати! Кому нужна такая независимость? — в сердцах выдала Полуцкая и умолкла.

— Дело не в независимости, а в самоуважении. Для меня важно, чтобы я сама себя не перестала уважать, — после паузы вымолвила Тамара и взглянула на часы: — Я на работу опаздываю, — включила она левый поворот и отпустила тормоз.