Но оказалась, что кроме дежурства у Киры для меня было еще одно дело.

– Возьми, – сказала она, развернувшись спиной к залу, и, достав из внутреннего кармана белый квадратик, протянула его мне.

– Что это? – удивилась я, беря его из ее рук.

– Ри подобрала. Я половинку отломила. Не знаю, что это, но на нем можно писать.

– Писать? Чем? У меня ничего нет… чем писать.

– Нацарапай… Возьми свой ножичек и процарапай. Ты же у нас художница!

– А что нацарапать-то?

– Перепиши ту надпись, с первого камня!

– Зачем?

– Ты видела, что Аальст у него опять останавливался? Видела?

– Видела, – подтвердила я.

– Это что-то важное, – наклонив свою голову почти вплотную к моей, заговорщицким голосом прошептала Кира. – Он ее уже не первый раз перечитывает! И всегда – с каким-то странным выражением на лице. А мы – не знаем, что там написано! Я подумала, что это обязательно нужно показать в Этории! Давай, перекорябай ее быстрее, пока Аальст телепортом занят. А я сзади тебя постою. Чтобы он не заметил, что ты делаешь…

– Царапин почти не видно, – констатировала я, приступив к делу. – Твердая она, эта штука.

– Дави сильнее, – посоветовала Кира, – потом грязью потрем – царапины станет лучше видно. Прочитаем!

И вот я стою, закрываемая Кирой и неудобно держа ножичек за лезвие, перерисовываю древние буквы… Мамочка, как же я устала… Ноги просто отваливаются… Когда же удастся отдохнуть? Хоть чуть-чуть?

– Тык!

Все! Последний знак перерисован.

– На, – отдала Кире белую пластинку. Та, быстро оглядев ее, спрятала в карман.

– Вперед пройду, – сказала она мне, – поищу, где ее можно пылью натереть… А ты – стой тут.

– Угу, – ответила я и привалилась плечом к стене. Как я устала… И голова болит.

Я оглянулась назад. Дана сидела на полу, рядом с лежащей в воздухе Ринатой. Вытянув ноги и опершись спиной на стену, смотрела, как Эриэлла, взобравшись на арку телепорта, что-то с ним делает. Под аркой, задрав вверх голову, снизу, улыбаясь, на Эриэллу смотрела Илона. Вот ведь двужильная! Вечно не добудишься, а тут – усталости ни в одном глазу! Может, она – «про запас» спит?

Перевела взгляд с Ил на Ринату.

Ри – молодец. Не ожидала от нее такого… Надеюсь, что с ней все будет хорошо…

В темноте тоннеля на нас напал еще один восьмилап, как его называет Аальст. На удивление, мы с ним быстро справились. Эриэлла лупила ему по морде летающими камнями, отвлекая, а мы из-за ее спины раздавили ему мозг.

Такие странные чувства, когда отдаешь свою силу… Словно в твоей голове кроме тебя появляется кто-то еще… посторонний. Наверное, это я так ощущаю своих напарниц… нужно спросить об этом Аальста. Он ведь нам так ничего толком и не объяснил. Эриэлла, кстати, глянув на дергающегося в агонии восьмилапа, тогда похвалила нас.

– Растете… – сказала она и, повернувшись к Ри, предложила: – В следующий раз попробуй не давить, а ударить. Представь, что ты колешь кинжалом. Резко! Раз – и все!

Лучше бы он ей этого не говорил. Хотя… Если бы не Ри…

Когда мы выбрались из этой темной норы, на улице был вечер. Солнце уже опустилось за высокие горы, и котловина, в которой мы оказались, была полна густого сумрака. Все с удовольствием подышали пару минут свежим воздухом, а затем Аальст предложил пройти чуть вперед, чтобы заглянуть за скальный выступ, закрывающий выход из котловины, – мол, что там?

– А потом вернемся назад, – сказал он.

– Куда назад? – не поняли мы.

– К порталу, – пояснил он, – мне там кое-что нужно.

Возвращаться в эти мрачные катакомбы мне совершенно не хотелось. Как, впрочем, и всем остальным, если судить по их лицам и чувствам. Какое-то там все… неживое! Мертвое и затхлое…

До выступа мы успели пройти примерно половину пути. Внезапно сзади раздался шорох и стук друг о друга осыпающихся камней. К черному отверстию, откуда мы только что вылезли, откуда-то сверху съехала на хвосте ящерица. Такая же, как те две, которых мы убили. Едва мы успели прийти в себя от ее появления, как с противоположной стороны, за нашими спинами, тоже раздались звуки. Еще целых две ящерицы! Одна взобралась на скальный выступ, к которому мы направлялись, а вторая – выглянула сбоку из-за него и внимательно нас рассматривала.

– Шарамба! – в полный голос прокомментировала ситуацию Эриэлла и закричала: – Все ко мне!

С тем, что «шарамба», я была согласна. Причем полная «шарамба»! С одним-то невозможно было управиться – а тут их сразу три!

«Может, он вновь хочет поднять нас вверх, как тогда?» – подумала я, делая шаг к Аальсту. Второго я закончить не успела. Моя голова – как взорвалась! Словно в виски и затылок воткнули три толстых, здоровенных раскаленных гвоздя и разом пропихнули их под череп. Боль была дичайшей. Такой, что я сразу потеряла сознание…

Не знаю, сколько я провалялась, но когда очнулась, тело у меня все затекло и не хотело сгибаться. Голова болела – просто на куски раскалывалась! С трудом сев, я оглянулась. Перед входом в катакомбы – дохлая ящерица. Лежит пузом кверху. С другой стороны котловины, со скального выступа, безжизненно, головой и лапами вниз, свисает еще одна. Третьего восьмилапа не видно. То ли убежал, то ли лежит мертвым так, что я его не вижу. Недалеко от меня – белое облачко, похожее на кресло, в котором, разбросав руки в стороны и сильно закинув назад голову, глубоко сидит Эриэлла. Рядом с ней в воздухе, на тонкой белой полоске, вытянувшись в струнку, парит чье-то тело. Присмотревшись, я узнала в нем Ри. Кое-как, со второй попытки я поднялась на ноги и заковыляла в их сторону. Встав, увидела, что за Эриэллой и Ринатой на земле лежат Кира, Дана и Илона. Медленно, качаясь, подошла к Эриэлле. Та, видно услышав шаги, подняла закинутую голову и, открыв глаза, посмотрела на меня.

– Ногами не топай, – тихо произнесла, – последние мозги ей растрясешь…

Я увидела, что у нее из груди выходит несколько полупрозрачных щупалец, исчезающих в висках и затылке Ри.

– Что с ней? – спросила, остановившись и глядя на голову Ринаты.

– Множественные кровоизлияния в мозг…

– Она… выживет?

– Должна, – философски ответила Эриэлла, пожав плечом. – Вы живучие…

– А остальные? Они – живы?

– Да. Все живы. Все. Не мешай. У нее сильный отек. Ты, как ходячая, займись охраной, подними остальных… Пока я тут… колдую.

Эриэлла вновь закрыла глаза и закинула голову. Я же, с трудом удерживая равновесие на попадающихся под ноги неровных камнях, пошла приводить в чувство девчонок. Они действительно все оказались живы и быстро встали на ноги. А Рината пришла в себя лишь часа три спустя. Когда наступила уже совсем ночь.