Изумилась я реакции дочери. Она всегда очень любила отца, так что же сейчас произошло?

— Рада, но думала, там дядя Ваня пришел. — Вот те раз, удивилась я ответу. Я-то думала, дочка кинется на кухню, повиснет у Антона на шее.

— А ведьма тоже пришла?

— Нет, — улыбнулась, понимая, о ком идет речь, — он один.

— Скажи, а его совсем-совсем нельзя расколдовать, чтобы он стал прежним папочкой? — бедный ребенок, погладила ее по головке и прижала к себе.

— Боюсь, что нет, милая. У ведьмы слишком сильное колдовство.

— И даже если его поцеловать?

Покачала головой, вот уж чего-чего, а целовать Антона я точно не стану. Пусть до конца дней своих такой жабой ходит.

— Жаль, — вздохнула дочка и шепотом добавила, — я очень скучаю по папочке.

В горле встал комок, в носу защипало, и я поняла, что еще чуть-чуть я расплачусь. Коснулась маленького лобика, проверяя температуру, негорячий.

— А знаешь что? Идем пить чай с бабушками и папой? — предложила я.

— А можно? — засияли глаза Настены.

Вместо ответа я подхватила ее на руки и понесла на кухню.

* * *

На кухне произошла перемена блюд: тарелки убраны, на столе расставлены чашки, заварочный чайник, варенье, блины. В общем, все для чайной церемонии. Обе мамы не отводили глаз от Антона, который поднес кружку к губам.

— А можно мне тоже чаю? — попросила Настя, обращая на себя внимание бабушек.

— Конечно, детка, — поднялась свекровь и потянулась к шкафчику за пакетиками.

— Так чайник же на столе? — посадив Настю на стул, напротив отца, я потянулась было налить заварки, но моя мама резким движением отодвинула от меня чайник.

— Алиса, это специальный чай, только для взрослых. Детям вредно, я тебе сейчас налью, м-м-м, ароматный, какой! — она принялась ухаживать за мной, что уже само по себе было странно. А еще и слова о том, что чай особенный, заставили меня насторожиться. Краем глаза посмотрела на мужа, который как ни в чем не бывало прихлебывал с большим удовольствием.

— Настя, как ты себя чувствуешь? — соизволил он поинтересоваться здоровьем дочери.

— Уже лучше, но горло очень болит. А ты? — почему-то спросила она.

— Лучше всех, — сыто отозвался Антон, щедро намазывая блинчик вареньем.

— Алисонька, вот, держи, — протянула мне чашку Ирина Геннадиевна.

Внешне напиток и правда напоминал чай, вот только аромат от него исходил весьма специфический, что-то среднее между нафталином и гудроном.

— Странный запах, — засомневалась я, отодвигая кружку. — Я, пожалуй, из пакетика…

— Ну что ты! — придвинула мама обратно чай, — Это же дорогой, высокогорный.

— Предпочитаю с подножия, — усмехнулась я, подхватила чашку и выплеснула ее содержимое в раковину под разочарованное «Ах», что хором произнесли мамы.

А затем произошло что-то странное с мужем.

— Ой, — Антон замер с надкушенным блинчиком в руке, — Ой-ой, — повторил он, ухватившись свободной рукой за живот, а затем резко сорвался с места и исчез в туалете. Мамы удивленно переглянулись, но молчали. И тут до меня дошло, что за чай для взрослых они приготовили.

— Настюша, давай я тебе чай в комнату отнесу, — предложила я дочери.

— Ну ма-а-а, я хочу тут, со всеми.

— А тебе мультик включу, любой.

— Длинный-предлинный? — загорелись глаза ребенка.

— И громкий-прегромкий, — потому что мама сейчас будет орать… Продолжила я мысленно.

Пока я устраивала дочь в спальне, моя мама попыталась слинять.

— Стоять, Зорька! — рявкнула я, застав ее прыгающую в одном сапоге, в попытке его застегнуть. — Признавайся по-хорошему!

Свекровь, видимо, решила отсидеться на кухне, ничего, наступит и ее черед.

— Что в чай добавила? Твоих рук дело? — помнится, мама к ведунье собиралась за зельем то ли приворотным, то ли возвращающим в семью, я уже точно не помню.

— Ой Алиснька, я же как лучше хотела, — маме удалось справиться с обувью и она, не глядя на вешалку, пыталась нащупать свою куртку. — Там же травки простые, зверобой, мать-и-мачеха, чертополох, польза одна…— кого она хотела убедить себя или меня?

— А воняло почему? — травы такой запах не дадут, в этом я была уверена.

— Так то ингредиент секретный, ведуница сказала, что порошок из клюва летучей мыши вернет неверного в семью. — Оправдывалась мама.

— Порошок из клюва? Мама, ты в своем уме! — я не знала плакать или смеяться, — у летучих мышей нет клюва.

— Так как же, я же фотографию видела, — маме удалось стащить куртку, и теперь она лихорадочно шарила по двери ладонью, пытаясь найти замок.

— Ладно, Антон, ему полезно посидеть, подумать о своем поведении, но меня-то зачем напоить собралась.

— Зачем⁈ Зачем? — поняв, что дверь просто так не сдатся, мама перешла в атаку, — Так ты же сама Ирине сказала, что не хочешь возвращения, что развод и точка! А у тебя дети, Алиса! Ты о них подумай! Каково им без отца расти? Ирина! — крикнула она подмогу, — Иди сюда!

— Алиса, я не знала, что будет такой эффект, — в прихожую вплыла свекровь, — Она сказала, что если дать обоим, то все наладится.

— Значит так, мамы, слушаем внимательно и запоминаем. Мой брак закончился, в понедельник получу вольную и все, до свидания.

— Ой, — прислонившись к дверям, моя мама чуть не вывалились в коридор, потому что каким-то чудесным образом, ей удалось справиться с замком.

— Прошу вас обеих это уяснить раз и навсегда! И никогда больше не возвращаться к этой теме. Теперь дальше, на неделе я выставляю квартиру на продажу, потому что денег отдать Антону половину, как вы догадываетесь, у меня нет.

— Ой, — пришла очередь свекрови бледнеть и краснеть.

— Вот так, мама! — меня понесло, мне бы заткнуться, пожалев пожилых людей, но я больше не могла молчать, — ваш драгоценный Антон променял детей на деньги, если по документам вы еще не поняли, то под угрозой отобрать Настю он выторговал половину квартиры. Так что подумайте сами, могу ли я принять его обратно, да и не больно ему надо.

— Так как же теперь?

— А что же?

Одновременно шепнули мамы.

— А что