не принадлежит, то и делать в нем нечего. Переночую в гостинице, вряд ли Алиса позволит остаться у нее, хотя я с большим удовольствием бы и остался.

Гудок авто за окном, а вот и Сергей, пора. Погасил свет и закрыл двери без сожаления. Не так много светлых моментов связывает меня с этим местом. Я ухожу без сожаления.

То ли моя мрачная физиономия, то ли огромная сумка на плече намекнули Сергею, что я не лучший собеседник, и он всю дорогу не пытался заговорить со мной. Смышленый парень! Будет очень жаль с ним расставаться. Такого работника я бы хотел переманить к себе. Но он тренер и в стройке ни бум-бум, а у меня не спортклуб, предложить ему работу по профилю я не смогу. Крутить баранку он вряд ли согласится.

По дороге пытался построить разговор с Алисой. Нам надо уже объясниться, что мы как дети малые? Очевидно же, что нас тянет друг к другу. Но все слова и фразы казались глупыми, искусственными. Что сказать я так и не решил, подумал, что разберусь на месте. Если меня, конечно, пустят, потому что времени уже почти девять.

Мерседес остановился у подъезда, и лишь тогда Сергей спросил.

— Мне ждать или…?

— Нет, я пришлю СМС, откуда меня завтра забрать. — сам не знал, где я проснусь утром, потому точнее сказать не мог.

Помощник кивнул, и джип растворился в вечерней темноте. А я, закинув на плечо сумку, направился к Алисе. Еще на подходе к ее двери напрягся — она приоткрыта, а внутри громкие голоса, очень похожие на скандал. И судя по знакомому мне мужскому голосу, ее муженек там. Прекрасно, потер я руки, — вот сейчас я его с лестницы и спущу!

** Алиса

Совещание мамского совета продлилось почти до восьми часов. Как ни пыталась я к ним заглядывать, меня под различными предлогами выставляли в коридор. Все ясно, спелись голубушки. Сын умчал встречать Кирюху к метро, оставив чудовище сестре на поруки. Элайджа, развалившись пузом кверху у батареи в нашей спальне, наслаждался жизнью. А я приводила в порядок детскую, убирая перья и остатки подушки после его пиршества.

Первой из гостиной вышла свекровь, моя мама за ней, обе сменили мимо деткой комнаты на кухню и загремели посудой, проголодались, конечно. Так долго разрабатывали план примирения, что я их не знаю, что ли?

— Алиса-а-а, иди к нам, давай поужинаем вместе? — позвала свекровь.

Именно она хозяйничала на кухне, когда я вошла. Мама же сидела на стуле нога на ногу и следила, как на столе появляются тарелки, вилки, чашки, не предпринимая попыток помочь.

— Кухня маленькая, чего толкаться? — заметив мое удивление, поспешила оправдаться она. Поскольку ужин свекровь не готовила, была занята сплетнями, но погрела то, что я приготовила накануне, к приходу Ивана. Вспомнив о нем, расстроилась, за весь день ни звоночка. И как бы я ни скучала, но втайне надеялась, что он сегодня не появится. Объясняться с мамами, кто это и что он тут делает, не хотелось.

— А почему тарелок пять? — удивилась я странному количеству, — Димка ушел, а нас всего четверо.

— Так, сейчас Антоша придет с работы, голодный, покормить надо. — Заявила свекровь, накладывая еду.

Глава 51

— Ну уж нет, — разозлись я. И невзирая на причитания обеих мам, решительно убрала лишнее со стола, — пусть его в другом месте кормят!

— Алисонька, детка, — запричитала Ирина Геннадиевна, — Мариночка совсем не умеет готовить.

Я было открыла рот ответить, даже едкий ответ на языке вертелся, но дверной звонок ожил, сообщая, что к нам гости. Пулей сорвался в прихожую Элайджа и, выпучив глаза, залаял на двери.

— Иди, встречай мужа, — подтолкнула меня в спину свекровь, — А я пока тарелочку-то достану. — уже когда я была на полпути, пробормотала она.

На пороге и правда стоял Антон с букетом красных гвоздик в одной руке и шоколадкой в другой. Три чахлых цветочка представляли весьма жалкое зрелище. А шоколадка от тепла ладони подтаяла и выглядела не очень аппетитно.

— Привет, — протянул мне цветы пока еще супруг. — Как дела? — Прозвучало так буднично, словно ничего не произошло, и он просто вернулся с работы. — Отвали, чудовище, — отпихнул ногой Элайджу, который при виде любимого хозяина, пускал слюни от счастья и запрыгивал на него передними лапами.

При этом глаза Антона шарили по вешалке, явно отыскивая мужские вещи. Убедившись, что и ботинок тоже нет, снял верхнюю одежду и, весело насвистывая, направился в ванную.

Моим первым порывом было отправить принесенный веник, а иначе эти гвоздики назвать нельзя, в мусорку. Но потом передумала, решив сыграть на контрасте, и понесла его на кухню. Где притихшие мамы сидели в ожидании нашего появления.

— Ой, какая красота! — глядя на три чахлика в моих руках, произнесла моя мать, явно кривя душой, потому что даже свекровь деликатно промолчала вздохнув.

— Угу, неописуемая. — усмехнулась я и засунула подарок мужа в банку к тюльпанам.

— Кстати, Алиса, — строго спросила мама, делая какие-то странные намеки глазами свекрови. Та моментально поняла и подорвалась в коридор. — Откуда столько букетов?

— В цветочном распродажа была, прикупила по случаю. — Огрызнулась, провожая удивленным взглядом Ирину Геннадиевну, которая промчала мимо ванной и принялась копаться в сумке моей мамы. Я-то сперва подумала, что она к Антону навстречу спешила, а вот нет. Не угадала.

Антон вырулил из ванной и, поздоровавшись с матерью, прошел на кухню, уселся на свое место у окна и, придвинув поближе тарелку, принялся за еду. Очень хотелось одеть ее на голову мужа. Вот прям руки зачесались.

— Мама, кто пришел? — подала голос Настена и спальни.

— Антон? — Намекнула, что он может и сам ответить. С набитым ртом тот пробормотал.

— Фкажи, я поем и приду. — а ел Антон жадно, заглатывая куски, словно их у него отнимали. Как долго голодающий человек. Да и вообще выглядел неважно, похудел, осунулся. Не очень-то похож на счастливого семьянина. То же самое заметила и его мать, запричитав.

— Исхудал-то как, оспади! — принялась накладывать ему добавки, наливать чай и вообще всячески ухаживать. Не в силах больше на это смотреть, я ушла к Насте.

— Мам, кто там? — повторила она свой вопрос.

— Папа. — Ответила честно, но