Туча жадно проглотила светило, и мальчик было направился к расщелине, как вдруг маленькая вертлявая лодчонка вынырнула из камышей противоположного берега и, направляемая сильной и опытной рукой, стрелой помчала к утесу. Лик быстро заполз в глубокую промоину под обрывом и затаился.

Едва лодка причалила, сидевший в ней человек выскочил на берег и, подхватив ее на руки, быстро оттащил подальше от воды в тень утеса. Затем, прижавшись к скалам в двух-трех шагах от промоины, где лежал Лик, долго прислушивался и оглядывался по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, бесшумно ступая, подошел к расщелине и, прячась за выступом, тихо засвистел. В ответ ему раздался такой же свист, и вскоре послышался шорох и шумное дыхание – кто-то спускался по расщелине вниз.

– Наконец-то… – охрипший от страха голос сборщика податей Лик узнал сразу.

– Тише ты! – зашипел на него неизвестный.

– Не бойся, наверху никого…

– Лишние предосторожности еще никому не повредили.

– Согласен, Афеней, – сборщик податей уже отдышался и обрел уверенность. – Что-то долго ты не появлялся…

– Уж поверь, не по своей воле. Да и ты хорош: почему на условленное место не приходил?

– Не мог – в дозоры посылали только группами. Лишь неделю назад сторожевые посты рассредоточили по одному-два человека.

– Почему? – встревожился Афеней.

– Нам это не объяснили. Приказ Марсагета. Правда, я разговаривал с Санэвном, но тот отмолчался. Похоже, и для него это неожиданность.

– Стра-анно… – протянул задумчиво Афеней. – С чего бы это? Кстати, ты сейчас в дозоре один?

– Нет, вдвоем.

– Как… вдвоем?

– А, не беспокойся, – коротко хохотнул жирным смешком сборщик податей. – Мой напарник отдыхает… после хорошего угощения. Между прочим, твоим вином, Афеней, – и снова засмеялся.

– Он у меня теперь вот где, – показал Афенею кулак. – Сам знаешь, Марсагет нерадивых воинов, в особенности дозорных, не жалует. И если я донесу на своего напарника, то можно не сомневаться, что дни его сочтены. Только мне это пока ни к чему. Живой и покорный он нужнее.

– Ну-у, старый лис… – восхищенно пробормотал Афеней – пожалуй, впервые за всю свою сознательную жизнь он встретил человека еще более хитрого, коварного и жадного, чем сам.

– Хи-хи-хи, – удовлетворенно хихикнул сборщик податей и вдруг посерьезнел. – Где обещанное?

– Есть-есть… У меня.

– Давай, – протянул руку сборщик податей.

– Позже.

– Нет, сейчас! – уперся сборщик податей.

– Бери, – неприязненно морщась, подал ему Афеней тяжелый кожаный мешочек.

– Сколько?

– Как договорились… Золотом.

– А все-таки? – сборщик податей принялся торопливо распускать завязки мешочка.

– Ты что… мне не веришь?! – озлился Афеней. – Считать будешь? – выругался.

– Верю, верю, верю… – испугался сборщик податей и сунул мешочек с золотом за пазуху.

– Вот так-то оно лучше, – буркнул Афеней, остывая.

«О, боги, какая скотина! – мысленно возопил ольвийский купец. – С кем дело приходится иметь… Ну погоди, дай срок, доберусь я до твоей мошны, ублюдок»…

И повеселел, представив на миг долгожданный час.

– Ладно, – примирительно сказал Афеней. – А теперь – к делу.

– Что от меня требуется?

– Совсем немного…

– Что именно?

– Убрать Марсагета.

– Как это… убрать? – побледнел сборщик податей. – Ты… ты что?! Ты в своем уме?!

– Завтра же, – безжалостно отчеканил Афеней, с презрением посмотрев на него.

– Как… почему… завтра? Я… я не смогу! – взвизгнул предатель.

– Сможешь, сможешь… И говори потише.

– Не смогу, не смогу, не смогу! – вцепился сборщик податей в рукав Афенея, брызгая слюной.

– Меня убьют! Нет и нет!

– Успокойся, страхополох. Тебя никто не заставляет обнажить меч против Марсагета – он таких как ты отправит на тот свет десяток голыми руками. Есть средства более надежные и верные, не мне тебя учить.

– Какие средства? – сборщик податей отшатнулся назад.

– На, возьми, – Афеней протянул ему крохотный алабастр. – Как пользоваться, сам знаешь.

Бесшумно и быстро… Но только завтра!

– Почему завтра?

– Дня через два-три решающий штурм. И к тому времени Марсагет должен лежать на похоронной колеснице.

– Но это невозможно… так быстро, – заныл сборщик податей, с опаской ощупывая алабастр.

– Нужны верные люди…

– А это и есть твоя задача. Найди таких людей, купи их. Золота не жалей, все расходы я беру на себя. И еще одно: если старый вождь прихватит с собой и молодого щенка, своего сына, плачу вдвойне. Вот задаток, – еще один мешочек перекочевал из рук купца за пазуху предателя.

– У меня к нему свой, особый счет, – дрожа от ненависти, сказал сборщик податей. – Да вот только нет его сейчас в Атейополисе.

– Как нет? – встревожился Афеней. – А где же он?

– Точно не знаю, но ходят слухи, что отправился за подмогой к соседним племенам. Вместе с.

Аттамосом, братом Радамасевса. А может, и к Скилуру.

– Эх, упустили! – Афеней зло выругался. – Спешить нужно, спешить! – скрипнул зубами. –

Обрадуется Дамас известию…

– Не успеют… Да и вряд ли захотят.

– Думаешь?

– Уверен.

– Почему?

– Сарматы – это сила. Другие племена сколотов сами боятся их, за свои скальпы дрожат. А Скилуру сейчас не до этого – у него Гатал под боком и сираки с меотами сговорились. Вот и суди сам, выгодно ли ему сейчас в драку ввязываться из-за какого-то паршивого Атейополиса, вождь которого к тому же до сих пор не признал его верховную власть над собой.

– И то правда… Ладно, поживем – увидим… Но Марсагет должен умереть!

Лик, полуживой от страха, с трудом понимал негромкую речь собеседников, в ней было много незнакомых ему эллинских слов. Но главное он понял: сборщик податей – предатель и замышляет недоброе против Марсагета, а эллинский купец – враг сколотов.

Когда Афеней переплыл на другую сторону реки, а сборщик податей, натужно кряхтя и задыхаясь, полез вверх по расщелине, Лик выбрался из промоины и, не решаясь последовать за ним, побежал вдоль берега обратно к своей удочке, уже почти не таясь и не опасаясь сармат, благо луна надолго скрылась среди туч. И только здесь с большим трудом забрался наверх, ободрав до крови коленки и руки…

Хмурый и озабоченный Радамасевс быстро вошел в юрту и устало опустился на ложе.