– Эх, Марсагет, Марсагет… Ты уже забыл, как боролся за власть, за право быть первым среди сколотов племени? Не прими мои слова как укор, твоей вины в этом нет – ты единственный достоин звания вождя. Но вспомни, сколько золота из своей сокровищницы ты потратил, чтобы купить влиятельных сторонников из числа знати? Что значили клятвы верности твоему брату, если какой-нибудь золотой перстень, подаренный тобой, глушил у них чувство совести, и эти клятвопреступники со спокойной душой предавали его? – Радамасевс даже побледнел от возбуждения; заметив безвольно опущенную голову Марсагета, положил руку ему на плечо. –

Прости. Прости… за правду…

– Ладно… Чего уж там… Не за что прощать. Ты прав. – Марсагет передернул плечами, словно ему стало зябко. – Проклятое золото…

– Золото – это власть и сила, Марсагет. Не нами заведено, не мы будем отменять… Много ли человеку нужно? Кусок холстины, чтобы прикрыть наготу, крыша над головой, дым очага и котелок похлебки. Все. Так и жили наши предки, ценившие бронзовый нож гораздо выше, чем увесистый золотой кубок. А теперь за этот презренный металл горло готовы друг другу перегрызть. Вспомни вероотступника Скила, которого эллины поманили золотом и вином. Честь и совесть забыл в своей жадности и гордыне, веру предков утопил в вине, сколотами начал торговать, как скотом на торжище. Эллины нас презирают за наши кровавые обычаи, за жертвоприношения богам. Своим богам поклоняясь, золото приносят им в дар. Только на этих дарах все та же кровь. Кровь и пот сколотов-рабов. Мы тоже не лучше. Достойные ученики эллинов, ничего не скажешь…

– Право повелевать мы получили от нашего предка Колаксая!

– Повелевать – да; но мы забыли его заветы: все сколоты братья, ибо в их жилах течет кровь прародителя Таргитая. И правом распоряжаться их жизнью и свободой обладают только боги.

– Но ведь так оно и есть, Радамасевс! Ни одно важное решение не принимается, если богам это неугодно.

– Ах, оставь, Марсагет! Жрецы и гадальщики тоже люди. И блеск золота им далеко не безразличен. Поверь, я не богохульствую, я верю нашим мудрым богам и готов голову сложить, охраняя наши святыни. И думаю, что ничего нового я тебе не сказал – обо всем этом ты знаешь не хуже меня. Да, мы вольны карать или миловать. Мы обязаны повелевать, потому что племя без вождя – это стадо баранов, приготовленное на заклание волкам. Но мы – и я глубоко в этом убежден – ни в коем случае не должны забывать, что простые сколоты – наша опора и сила, а не только данники, обязанные умножить наши богатства. И я больше им доверяю, нежели знатным потомкам басилидов, погрязшим в роскоши и рас-путстве и готовым продать наши скальпы любому, кто больше заплатит.

– Ты хочешь сказать, что не веришь своим военачальникам?

– Не верить я не имею права. Но предосторожность не помешает. В чем ты убедился совсем недавно: кто, как не твой приближенный, мог в акрополе усыпить сторожевых псов и вызволить Афенея? Вот среди них и нужно искать изменника, Марсагет.

– Согласен… – после раздумья сказал Марсагет. – Каленым железом выжечь эту нечисть! Что ты задумал?

– А это очень просто. Предателю платят за его услуги не зря. И он обязан каким-то образом связаться со своим хозяином во вражеском стане, потому что теперь на кон поставлена его жизнь: если сарматы захватят Атейополис, а он не сумеет к тому времени оправдать их доверие – ему не сносить головы. Не помогут и прежние заслуги. Значит, он ищет способ известить их о своей преданности и как-то помочь, чтобы спасти жизнь и получить вожделенную награду.

– Если, конечно, не смог уже это сделать…

– Вряд ли, – Радамасевс хитро прищурился. – Ведь не зря мы усилили сторожевые дозоры на валах. И твой приказ охранять валы не в одиночку, а группами выполняется неукоснительно. Так что, пожалуй, нужно под благовидным предлогом рассредоточить дозорных, тем самым предоставив изменнику большую свободу действий…

– И дать ему возможность выполнить задуманное?

– А что он может сообщить врагам? Количество воинов, какие запасы продовольствия в Старом Городе, что у нас трудности с водой, число потерь – вот, пожалуй, и все. Ну и что же, пусть Сарматы, я уверен в этом, и так догадываются об истинном положении вещей. Насколько мне известно, против нас вместе с Дамасом идет Карзоазос – мои разведчики заарканили вчера его дружинника. А уж этого не проведешь – опытный и умный противник. Мне с ним довелось встречаться лет пятнадцать назад. Но одно дело в чистом поле, а другое – штурм валов, где один обороняющийся стоит двух-трех противников. Так что сведения изменника вряд ли принесут сарматам ощутимую пользу. А вот то задание, которое ему должны поручить его хозяева, – это другое дело. Тут уж мы не должны дать маху и упустить предателя, иначе могут быть большие беды.

– Значит, нужно внимательно следить за дозорными?

– Да. Конечно, не за всеми – подбор дозорных поручи Меченому. Объясни ему, что и как…

Нужно следить только за теми, кто действительно может пойти на такую гнусность. У меня есть верные люди, хорошие следопыты, он от них вряд ли ускользнет. Да и у тебя, думаю, найдутся.

– Есть такие… Хорошо! Рискнем. Другого выхода я пока не вижу…

Их беседу прервал телохранитель Радамасевса:

– Великий вождь! Гонец от Меченого с важными известиями…

Выслушав донесение Меченого, вожди не мешкали. Оседланные жеребцы ждали их у коновязи, и они во весь опор помчались к северным воротам.

Солнце уже скрылось за горизонтом, и серебристые сумерки опустились на землю. Возле колодцев толпились женщины с бурдюками и кувшинами, воины поили коней у широкого деревянного желоба, вычерпывая остатки застоявшейся воды из водоема, кое-где пылали костры – готовился ужин.

Меченый был встревожен сверх всякой меры. Когда вожди поднялись на валы, он молча показал на лагерь сармат, где царило небывалое оживление. Ночная темень еще не скрыла от глаз происходящее, и сколоты увидели, как понукаемые военачальниками, вражеские воины стаскивали с повозок какие-то громоздкие сооружения.

– Баллисты эллинов! – узнал грозное оружие Марсагет.

– Вот почему Дамас медлил… – Радамасевс озабоченно всматривался в лагерь противника, подсчитывая количество осадных машин, доставленных большим караваном.

– Значит, штурм будет дня через три-четыре… – Меченый сплюнул в досаде. – А помощи что- то не видно…

– Выдержим, – упрямо поджал губы Марсагет.

– Долго ли? – Меченый хмуро посмотрел на вождей.

– Нужно делать навесы от камней, – сказал Радамасевс.

– Сгорят. Несколько зажигательных стрел – и все превратится в пепел, – возразил ему Меченый.

– Укрыть сырыми бычьими и конскими шкурами, поливать их водой, – не сдавался Радамасевс.

– Где воды наберем столько? День-два и при такой жаре все наши запасы испарятся, – упрямо твердил свое Меченый.

– Так что же ты предлагаешь?! – разозлился наконец Марсагет на военачальника. – Сдаться без боя?