Тимн присел на корточки возле секача и быстрыми ловкими движениями принялся свежевать брошенную сарматами добычу. Вскоре лучшие куски туши перекочевали во вместительный кожаный мешок, и кузнец, удовлетворенно вздохнув, присел на поваленную лесину.

После выздоровления и ухода от Авезельмиса Тимн несколько раз пытался пробраться в Старый.

Город под прикрытием ночной темноты. Но если сколоты очень бдительно охраняли валы, то сарматы не менее зорко следили за окрестностями Атейополиса, чтобы не дать возможности защитникам ускользнуть и привести подмогу. И несмотря на то, что Тимн знал почти все удобные лазейки и проходы как в лагере сармат, так и через укрепления сколотов, его попытки не увенчались успехом, а последняя едва не стоила жизни.

Отчаявшись, кузнец стал охотиться за сарматами, имевшими неосторожность заблудиться в лесу в поисках дичи: около десятка скальпов украшали пояс разведчика сколотов. Среди этих кровавых боевых трофеев был скальп и знатного воина-аорса, потерявшегося на охоте, а вместе с ним его меч и горит с луком.

Тихий, чуть слышный свист где-то в глубине лесных зарослей заставил Тимна броситься в кустарники. Подхватив на плечи мешок с мясом кабана и пригибаясь пониже к земле, он ужом проскользнул сквозь просветы в зеленой завесе и скрылся в лощине…

– О-о, нас опередили! – высокий черноволосый человек с грубым квадратным лицом ткнул дротиком в кабанью шкуру.

– Как опередили? – встревожился Одинокий Волк и почти бегом приблизился к черноволосому.

– Смотри сам…

Тишину вечерней поры нарушил гвалт: около двух десятков бандитов Одинокого Волка окружили освежеванную кабанью тушу.

– Тихо! – гаркнул Одинокий Волк на своих не в меру расшумевшихся подручных и, опустившись на корточки, долго рассматривал едва видимые даже опытному глазу следы Тимна.

– Ну что? – спросил его черноволосый.

– Старый знакомый… – хищно оскалил зубы Одинокий Волк, поднимаясь на ноги. – Старый знакомый, Черный Лис…

– Что ты имеешь в виду? – Черный Лис тряхнул за плечо застывшего в раздумье Одинокого Волка.

– А то, что хотел бы его видеть, – ответил тот. – Помнишь, как кто-то опозорил нас перед хозяином? В степной балке…

– Да ну? – Черный Лис присел и тщательно принялся рассматривать землю вокруг туши.

– Видишь? – Одинокий Волк показал на землю, где среди сухостоя виднелись небольшие клочки серой собачьей шерсти.

– Похоже, что он… – Черный Лис еще раз ощупал землю, затем поднялся и подошел к поваленной лесине, где отдыхал Тимн, – там тоже лохматились шерстинки из одежды кузнеца. – Затоптано здесь все, трудно разобрать… Но шерсть… Одет в собачьи шкуры… Кто бы это мог быть?

– Кто – меня это меньше всего волнует. Но мы должны его найти и рассчитаться сполна, – Одинокий Волк хлопнул ладонью по рукоятке ножа, подвешенного к поясу. – Медведь!

Из толпы бандитов выступил вперед человек невысокого роста, но с плечами неимоверной ширины. Его длинные, почти до колен, руки беспокойно шевелились, словно Медведь нащупывал что-то невидимое глазу. Приплюснутый нос бандита нависал над верхней гу- бой – казалось, что рот у него отсутствует.

– Что прикажешь? – прохрипел он, не поднимая глаз на Одинокого Волка.

– Возьми троих и иди по следу. Добудь мне его живым или мертвым. Нет, лучше живым. Слышишь, живым! – подчеркнул Одинокий Волк, заметив, как хищно блеснули глаза Медведя из- под густых лохматых бровей – тот любил убивать без оружия; настигнув очередную жертву, бандит давил ее, словно удав, своими страшными лапищами и при этом смеялся, как помешанный.

– Умгу… – недовольно промычал в ответ Медведь: но тут же стушевался под взглядом.

Одинокого Волка, единственного человека, перед которым испытывал необъяснимый страх.

– Живым… – еще раз повторил Одинокий Волк угрожающим тоном.

– Ясно, – Медведь обернулся к остальным бандитам – те молча стояли позади, жадно поглядывая на все еще приличное количество мяса у ног вожаков. – Ты, ты… и ты… – тыкая пальцем в своих товарищей, он отобрал помощников и, не оглядываясь, быстрым шагом направился к зарослям по следу Тимна.

– А мы завтра навестим Авезельмиса, – скривился Одинокий Волк, вспомнив свою последнюю встречу с отшельником. – Его один глаз видит в лесу больше, чем все наши вместе. Гляди, подскажет что…

* * *

Хижина Авезельмиса, казалось, еще больше вросла в землю. Старик сидел у костра, задумчиво всматриваясь в дрожащие языки пламени. Непривычная грусть затаилась среди морщин, глаз подернулся слезной поволокой, горб под безрукавкой топорщился больше обычного. Возле него стоял котелок с уже успевшей остыть похлебкой, лежала и разломанная ячменная лепешка, облепленная деловитыми муравьями.

Он даже не обернулся на звуки шагов Одинокого Волка и его подручных, только черты лица приобрели твердость и невозмутимость.

– Встречай гостей, Авезельмис, – Одинокий Волк недобро ухмылялся.

– Гостям я всегда рад, – сдержанно ответил старик, не поднимая головы.

– Ой ли? – Одинокий Волк склонился над Авезельмисом. – А где угощенье, вино?

– Вино у меня не водится, а угощенье – садись, чем богат…

– Гы-гы-гы… – засмеялся Одинокий Волк. – Не прибедняйся, старый плут. Если хорошо поискать, гляди и сыщется бурюк-другой горячительного зелья. Уж я-то знаю…

– Не гневи богов, Одинокий Волк, – старик поднялся на ноги и с презрением посмотрел на толпу бандитов.

– Хо-хо, он опять за свое! – Одинокий Волк плюнул в костер. – Плевать мне на твоих богов!

Вот так – тьху! – еще раз сплюнул. – Ну что, где они, твои защитники?

Бандиты одобрительно загоготали, вторя вожаку.

– Что тебе нужно? – не обращая внимания на выходку бандита, спросил Авезельмис.

– А совсем немного. Вино… и кое-какие сведения. Ты ведь вещун, Авезельмис. Вот и подскажи, кто, кроме нас, в лесу шастает? У меня к нему разговор есть…

– Повторяю, вино не держу. И твои заботы меня не интересуют.

– Ну-ну! – Одинокий Волк неторопливо вытащил нож и многозначительно повертел им перед лицом старика. – Так недолго и скальп потерять… Ты все-таки подумай, Авезельмис, со мной шутки плохи.

– Слушай, Одинокий Волк, – старик презрительно улыбнулся, – ты однажды убедился, что я умею встречать таких гостей, как твои подручные. И пугать меня не стоит: моя жизнь не дороже вон того трухлявого пня. Днем раньше, днем позже… Но моих богов ты не трогай – они не прощают обид. А теперь уходите, мне вам сказать нечего. Я не могу вам помочь.

– Не можешь или не хочешь? – мигнул Одинокий Волк бандитам – те быстро окружили старика.

– Ну так как, Авезельмис? Одумайся, старик, не то будет поздно…