лицо просто взяло и изменилось, – объясняет Белкалис. – Она выглядела… выглядела не как человек.

– О чем ты? – спрашиваю я.

– Твое лицо, Дека, – говорит Белкалис. – Оно стало как у смертовизга… но не совсем. Оно было красивое, но пугающее… А когда ты заговорила… если б не твой обруч, я бы свихнулась, как Газаль.

Она кивает на послушницу. Газаль так и не шелохнулась, хотя, когда звучит ее имя, лежащие на коленях руки слегка подергиваются. Жутковатое зрелище.

– Она так и не заговорила с тех пор, как принесла Бритту, – шепчет Аша. – Она настояла, чтобы Бритту показали целителю, а потом стала вот такой. Я солгала императору, мол, она не двигается, потому что в бою ее чем-то шибануло.

Адвапа поворачивается ко мне:

– Что ты, во имя Ойомо, с ней сотворила?

Я не знаю, хочу сказать я, но тогда это будет ложь. Я ведь знаю. Я втолкнула в Газаль всю свою силу, всю свою волю. Вот что сделало ее такой.

Я сделала ее такой.

– Газаль? – зову я.

Услышав мой голос, она медленно поднимает лицо. Остекленевшие, отстраненные глаза.

– Да? – хрипло произносит она.

– Ты спишь? – спрашиваю я.

Когда Газаль не отвечает, меня пронзает тоненькая нить паники.

– Проснись, Газаль, – настаиваю я.

И вот так просто ее взгляд становится осмысленным. Она растерянно озирается.

– Где я? Что случилось?

– Я думаю… – начинаю я, но Белкалис протискивается вперед.

– Ты в императорском шатре, – объясняет она. – Ты принесла Бритту, но что-то ударило тебя по голове.

Газаль кивает, щупая голову, будто ищет шишку.

– Я отчиталась?

– Кажется, нет, – говорю я. – Но задание выполнено успешно. Ты справилась.

Газаль снова кивает.

– Хорошо, – рассеянно произносит она и выходит из шатра, со все тем же озадаченным выражением лица.

– Что это было? – хмурится Аша. – Что с ней?

– Голос Деки, – объясняет Белкалис. – Он становится все сильнее, но то, как она выглядит, когда его использует…

Она бросает на меня встревоженный взгляд.

– Кто ты, Дека? – шепчет Белкалис. – Кто ты такая?

* * *

Когда Аша отправляется рассказать нашим уруни, что происходит, уже стоит поздний вечер. К этому времени Белкалис и Адвапа сдвинули свои тюфяки к постели Бритты. Я рада, что они решили остаться рядом.

Перед глазами начали мелькать образы сегодняшнего дня, одновременно сбивая меня с толку и пугая.

– Белкалис, Адвапа… – шепчу я. – Мы можем поговорить?

– Да? – Они обе встают, подходят.

– Я вспомнила, что случилось, – говорю я, когда они усаживаются.

– А ты забывала? – фыркает Адвапа.

– Я кое-что сделала… – начинаю, затем в нерешительности смотрю на подруг. – Если я вам кое-что расскажу, вы никому это не раскроете? Пообещаете, что никому не расскажете, даже другим сестрам по крови?

– Конечно, – кивает Адвапа, и Белкалис тоже.

– Я никогда не предам твое доверие, Дека. Сама знаешь.

– Знаю, – опускаю я взгляд. – Но это дело… опасное, – добавляю я, как однажды предупредил меня Кейта. – Из-за этого вас могут… нас могут…

– Убить? – Адвапа смеется. – Мы мертвы с той минуты, как наша кровь обернулась золотом, я всегда это знала. Думала, ты тоже.

– Мы, мертвые, приветствуем тебя, – соглашаюсь я.

– Разве это не так? – пожимает плечами Адвапа. – Итак, что ты там хотела рассказать?

Я поднимаю на нее взгляд:

– Что, если… что, если я услышала, как смертовизги разговаривают?

Они обе застывают.

– Ты же не имеешь в виду эти их щелчки и рокот, верно? – тихо спрашивает Белкалис.

Качаю головой:

– Нет, не щелчки.

– То есть ты их понимаешь? – Адвапа почему-то не потрясена.

Киваю.

– И как давно? – интересуется она.

– С последнего храма. Где я впала в оцепенение.

Адвапа задумчиво кивает.

– И что они говорят? – спрашивает Белкалис и вздыхает, когда я не отвечаю. – Наверное, дело совсем паршивое, раз тебе так тяжело.

– Изменница, – хрипло произношу я. – Они называют меня изменницей.

– А ты? – тихо спрашивает Адвапа. – Ты что, тоже смертовизг, Дека?

Вопрос поражает меня до глубины души, слезы страха и замешательства жгут мне глаза. Когда я трясу головой, не в силах ответить – не желая ответить, Белкалис снова вздыхает.

– Ну, тебе нужно это выяснить, Дека, и быстро, пока джату не справились первыми и не оборвали твою жизнь.

32

Кто же я?

Вопрос вертится в голове на протяжении последних семи месяцев. Неужели я и правда полукровка-смертовизг или нечто подобное? Как ни посмотри, сила, которую я использовала с Бриттой, бросает вызов всякой логике, выходит далеко за рамки всего, что я знала. Теперь я знаю наверняка лишь одно: ответы у Белорукой. Если б только она ими поделилась.

К счастью, она не единственная, кого я могу спросить.

Вдали, вокруг жутковатых черных громадин со сверкающими белизной вершинами, клубится туман. Горы Н’Ойо, пока в них не погибла семья Кейты, были крупнейшими соляными копями Отеры. Где-то среди этих вершин скрываются первобытные гнездовья смертовизгов, а у них – ответы, которые я ищу. Я просто должна их получить, прежде чем меня кто-то хватится.

«Пока джату не справились первыми и не оборвали твою жизнь…» – шепотом звучат в ушах слова Белкалис, и я содрогаюсь, представляя все методы, которые джату пустят в ход, чтобы найти мою последнюю смерть. Методы, которые заткнут за пояс даже старейшин Ирфута.

– Готова, Дека? – интересуется сверху едущий на мамунте император.

Зверь полностью закован в адскую броню, даже шатер на его спине защищен крышей из цельного проклятого золота. Я всегда подозревала, что кармоко Кальдерис берет много больше золота, чем нужно для наших доспехов. Теперь понятно почему.

– Да, ваше величество, – отвечаю я, бросая взгляд на платформу с гигантским рогом тороса, которую войска соорудили за ночь. – Я готова.

– Хорошо, – говорит император. – Вперед.

Когда армия подчиняется, я чувствую спиной чей-то обжигающий взгляд. Обернувшись, я вижу Белорукую, она хмуро за мной наблюдает. Интересно, о чем она думает, подозревает ли, что произошло.

– Ты в порядке, Дека? – обеспокоенно спрашивает Кейта.

Мы так и не успели поговорить наедине, у меня не было времени ему открыться, рассказать, что я снова разговаривала со смертовизгами, хотя даже не уверена, что ему следует об этом знать. Я помню, как он в прошлый раз настаивал, чтобы я больше никогда этого не делала.

– В полном порядке, – киваю я, стараясь рассеять его волнение.

– Уверена? – все равно сомневается Кейта.

– Почему ты спрашиваешь? – поворачиваюсь я к нему.

– Ты со вчерашнего дня сама не своя, – говорит он. – Что там случилось? Что произошло такого, о чем ты не можешь мне рассказать?

– Ничего, – опускаю я глаза и, когда Кейта бросает на меня очередной полный сомнений взгляд, добавляю: – Ну, не совсем ничего… Бритта, я о ней беспокоюсь.

Кейта тянется ко мне, сжимает мою ладонь.

– С Бриттой все будет хорошо. Если даже люди исцеляются от почти смертельных ран, то алаки и подавно.

Я слабо улыбаюсь.

– Спасибо, Кейта. Буду держать эту мысль в…

В платформу с рогом врезается огненный шар. Когда лошади, ее тянущие, с ржанием бросаются в галоп, я вскакиваю и вижу все новые вспышки огня – пылающие стрелы, освещающие небеса.

– Смертовизги! – кричит где-то вдалеке капитан Келечи, предвидя атаку. – Щиты!

«Вниз, Икса!» – командую я, вскидывая щит.

Икса тут же вжимается в песок, и на нас сыплется дождь из стрел. Воздух сотрясают леденящие кровь вопли. Сразу поднимается вонь мочи, рвоты, множество солдат в судорогах падают с лошадей. Они не привыкли к этим звукам так, как джату и мы, алаки.

Перекрывая шум, генералы со своих мамунтов взывают к своим войскам:

– Приготовиться!

Уже слишком поздно. Смертовизги прорываются сквозь туман, облаченные в грубые кожаные доспехи, с оружием – настоящим оружием – в лапах. Сверкающими тяжелыми клинками и булавами они прорубают сквозь армию кровавую полосу, направляясь к нам. Авангард тут же перестраивается, пытаясь преградить наше продвижение к императору.

– Голос, Дека! – кричит он мне. – Используй голос!

Я киваю, неловкими