руками натягиваю шлем, чтобы никто не увидел моего лица. И краем глаза я замечаю нечто странное – смертовизга-прыгуна с ярко-алыми шипами, расположенными на спине. Эти шипы гремят на ветру и выглядят знакомыми – до боли знакомыми.

– Дека! – кричит прыгун, перескакивая авангард, и его голос звучит гораздо яснее, чем у всех смертовизгов, которых я уже слышала. – Дека, стой! Это я!

Слезы обжигают мне глаза, руки дрожат.

Почему меня охватывает такое чувство, будто я вижу давно потерянного друга?

– Дека! – раздается странно близко крик Кейты. – Используй голос, Дека!

Я мгновенно вскидываю руки, направляя силу, но замираю, когда прыгунья в отчаянии делает то же самое.

Прыгунья?

Почему я вдруг решила, что этот смертовизг женского пола? Они все мужчины, так нам твердили. Такими мы их всегда видели.

На меня падает тень Кейта.

– Дека, соберись! – кричит он. – Убей смертовизгов!

– Да, – отвечаю я, отворачиваясь от странного прыгуна.

Вновь взываю к своей силе, позволяю ей пронестись сквозь каждую частичку меня.

– Застыть там, где вы!..

– ДЕКА, ЭТО Я, КАТЬЯ! – кричит прыгунья на этом странном, щелкающем языке, врываясь в наши ряды.

– Катья? – Я роняю руки.

Я вдруг вспоминаю ее, рассыпавшиеся рыжие волосы, посиневшую кожу, когда смертовизг вырвал ей позвоночник. Нет, не может быть…

– Ты не можешь быть Катьей! – кричу я ей на отеранском языке. – Это уловка! Ты меня дуришь!

Кейта в шоке переводит взгляд с меня на смертовизга.

– Дека?..

Прыгунья спешит ближе, разбрасывая солдат на пути в разные стороны. Вокруг бушует битва, но мне почему-то кажется, что нас здесь всего двое.

– Нет, Дека, это люди тебя дурят! Дурят всех вас! Вот что происходит с нами за последней смертью! Вот кем мы становимся! Пойдем с нами, скорей! – щелкает она.

– С нами? – В ушах стучит кровь. – С кем это?

– Смертовизги – это алаки! – надрывается Катья. – Мы – одно и то же! Когда алаки умирают последней смертью, они перерождаются смертовизгами! Император это знает. Поэтому он использует тебя, чтобы нас убивать. Использует, чтобы ты уничтожала себе подобных. Он хочет, чтобы мы все умерли, на этот раз навсегда!

Земля уходит из-под ног.

– Нет… – шепчу я, содрогаясь всем телом. – Не может быть. Не может…

И произнося эти слова, я вспоминаю давний разговор с Белорукой. «До момента, когда наша империя освободится от этих чудовищ».

Об этом она говорила? Это имела в виду?

– Дека, – хватает меня за плечи Кейта. – В смысле – Катья? Оно называет себя Катьей?

Он оглядывается на нее, и в его глазах появляется ужас. Представляю, что он видит – смертовизга, рычащего и жуткого, но мне теперь открывается нечто иное. Я вижу лишь свою подругу Катью, все еще белокожую, даже в облике смертовизга, и рыжие волосы, ставшие ярко-алыми шипами.

Это правда она.

После всех наших молитв о мирном посмертии для Катьи она снова здесь, на поле боя. Вот кем она стала.

И теперь к ней приближаются джату – по двое с каждой стороны и еще двое сзади. Они собираются ее убить.

Они собираются снова ее убить.

Меня сотрясает столь бездонный гнев, что пробуждает самые недра дремлющей во мне мощи. Мой голос вдруг превращается в нечеловеческий рокот, рождающийся глубоко внутри меня.

– Смертовизги! – кричу я всем, кто слышит. – Защитить Катью!

Их сердцебиение замедляется, глаза стекленеют. Они несутся к Катье, уничтожая солдат на своем пути. Алаки, джату, все разлетаются в стороны, когда смертовизги мчатся выполнить мой приказ.

Побледневший Кейта остается рядом со мной.

– Катья? – повторяет он ошарашенно. – Что ты имеешь в виду, Дека, скажи мне?

Пытаюсь найти слова для ответа, как вдруг на нас падает огромная тень. Это мамунт императора. А на лице его величества – выражение, которого я еще никогда не видела. Чистая, неподдельная ярость. И в этой ярости он тычет в меня пальцем.

– Алаки сошла с ума! – кричит он. – Убить предательницу! Убить Деку из Ирфута!

У меня сжимается нутро.

– Ваше величество, – выдыхаю я в ужасе. – Я…

Руки в красной броне стаскивают меня с Иксы.

«Дека!» – рычит он, бросаясь на них, но император тычет и в него:

– Уничтожить и тварь тоже!

Джату мгновенно наставляют на него оружие, в глазах каждого пылает жажда крови.

– Икса, беги! – кричу я. – Беги!

«Дека!» – возмущается он.

– Беги, Икса! Беги к Катье! – реву я, вдалбливая образ смертовизга с алыми шипами ему в голову.

Ничего больше я не успеваю приказать – рот мне затыкает кляп, а руки в доспехах прижимают меня к песку, чтобы я не могла пошевелить кистями. Когда с меня стаскивают шлем, я смутно успеваю увидеть, как Икса несется прочь к Катье, и слышу полные страха вздохи.

– Глянь на лицо!

– Она прямо как смертовизг! Одна из них!

– НЕТ! НЕТ! – кричат где-то рядом Адвапа и Аша, присоединяясь к ропоту сестер по крови.

Императору плевать.

– Убить ее! – визжит он. – Убить предательницу сейчас же! Убить любую, кто попытается ей помочь!

Надо мной торопливо снуют тени. Когда я вновь поднимаю взгляд, передо мной с мечом в руке стоит капитан Келечи. На его лице – отстраненное спокойствие.

– Ты сама это на себя навлекла, алаки, – произносит он, поднимая клинок.

– СТОЙТЕ! – прорывается вперед Кейта, но другие джату быстро прижимают его к земле.

При виде этого мое сердце трепещет, меня пронизывают одновременно страх и облегчение. Кейта пытается меня спасти.

– Нет, вы не можете, капитан! – кричит он с отчаянием.

Капитан Келечи качает головой:

– Ты ей не поможешь, Кейта. Ты видишь, кто она. – И он снова заносит меч.

– Тогда позвольте я сам! – Глаза Кейты полны решимости. – Позвольте мне ее убить! Я – ее уруни, и это я должен нести за нее ответственность.

Сердце обрывается. Что он сказал?..

Когда капитан не отвечает, Кейта пытается снова.

– Она спасла вам жизнь! – кричит он. – Она спасала всех нас – бесчисленное множество раз! Если вы это сделаете, вы обесчестите все, что она для вас делала!

Капитан Келечи замирает, но потом поворачивается к Кейте, который отчаянно кивает.

– Ей нужна мирная последняя смерть, – шепчет он. – Вы многим ей обязаны. Мы все перед ней в долгу. Пусть она предательница, сначала она убивала на нашей стороне.

Кейта смотрит на меня, и все внутри обращается в лед. Я вижу в его глазах холод, отстраненность и абсолютную уверенность. Он не пытается меня спасти. Он хочет оборвать мою жизнь.

Прямо как Ионас.

Я содрогаюсь долгим, бесконечным криком, за которым следует тишина, свинцовая тяжесть. Меня снова предали. И снова юноша, которого я любила.

Капитан размышляет, глядя на меня сверху вниз. Затем опять поворачивается к Кейте.

– Попытаешься помочь ей сбежать – лишишься головы сам.

– Понимаю, – кивает Кейта. – Понимаю, что теперь ее ждет только смерть. Однако она – моя напарница, моя ответственность, и лишь я знаю, как с ней покончить. Лишь я знаю ее последнюю смерть.

В своем оцепенении я пропускаю его слова мимо ушей. Я больше почти ничего не вижу, не чувствую за этой глубокой, ноющей пустотой, что разверзается внутри.

Капитан Келечи поднимает взгляд на императора, наблюдающего за происходящим со спины мамунта.

– Ваше Величество?

Император кивает.

– И как ты это сделаешь, юный лорд Гар-Фату? – спрашивает он Кейту.

Кейта стряхивает удерживавших его джату и поднимается на ноги.

– Я ее расчленю, ваше величество, – отвечает он, и я вдруг ощущаю укол замешательства.

Я не умру от расчленения, Кейта это знает. Он знает…

Осознаю, что он пытается проделать, и в горле застревает вздох ужаса. Кейта пытается меня спасти – сделать так, чтобы я непременно выжила. Не обращая на меня внимания, он продолжает:

– Это единственный верный способ ее убить.

– Откуда знаешь? – интересуется император.

Кейта смотрит прямо мне в глаза.

– Она однажды сказала. Раскрыла мне правду о своей последней смерти.

Мои глаза наполняются слезами. Кейта жертвует