У развилки на Солонцы он попрощался с Шевелом, передал ему повод своего коня, попросил поберечь животное. Взял другого – приземистого лохматого «дикаря», серого с тёмной полосой вдоль спины. Конёк плохо слушался повода, и за ним нужен был глаз да глаз, чтоб не убежал, но зато мог при необходимости прокормиться чем попало, не брезговал ни ветками, ни молоденькой еловой порослью, ни мхом, если мог добыть его из-под снега, а овса ел совсем мало. До Солонцов должно было хватить двух полных котомок.

– Хорошо было б, если б вы смогли нам хоть как-то дать знать, как идут дела, – обеспокоенно сказал Шевел, и Роннар постарался успокоить его.

– Я попробую передавать новости через Годтвера. – Сказал, даже не зная, возможна ли будет подобная связь. Да, он слышал, что кое-кто из поборников умудрялся связаться с другом на приличном расстоянии от него, но у самого Роннара с Аригисом это никогда не получалось.

Однако Годтвер при этом лишь уверенно кивнул.

– Сделаем, – заверил он. – Всё будет. Я буду внимательно слушать. – Однако принц не стал уточнять у него, что за хитрость существует для этой цели и как применяется. Хотя желание такое возникло.

«Сам разберусь», – скрипнул он зубами в очередной раз.

Иомана лежала вокруг притихшая, уже побелевшая и пустынная: ни дымков над голыми кронами, ни собачьего лая, ни даже птиц, взлетающих то там, то тут. А что им взлетать, если некому их тревожить. К счастью, это говорит и о том, что крупных отрядов бестий поблизости тоже нет, разве что одиночки попадутся или, самое большее, боевые пары или тройки. Всё это в любом случае для поборника не проблема.

Конь, которого Роннар выбрал в этот поход, резвостью не отличался, стойкостью тоже, но верхом на нём всё-таки получалось быстрее, чем пешком. До Солонцов оставалось сравнительно недалеко, но ему нужно было объехать всю прилегающую область, и он пока плохо представлял, за какую её часть браться в первую очередь. Да, местоположение лаза примерно известно, но поборник также знал, что бестии каждый раз разворачивают выход из него в новом направлении, и разница может составлять дневной переход. Искать придётся практически наугад. Да и не известно, открыт ли он постоянно. А что, если искусные бестии, которые им управляют, сидят не с нашей, а с их стороны? Полезешь в Тусклый наобум, не зная брода?.. Нет, конечно, это будет слишком рискованно. Надо сперва осмотреться в окрестностях Солонцов, может, отгадка придёт, откуда не ждали.

Он заночевал в ельнике, на целой груде наломанных веток, но долго не мог уснуть от жуткого холода, терзавшего не столько тело, сколько горло и грудь изнутри, прорываясь туда с дыханием. В конце концов он натянул на голову капюшон, а в шапку стал дышать, и ему полегчало. Дрожа на грани яви и сна, он бессвязно молился: «Отец, ну помоги, направь! Я же делаю то, что должен, так научи меня – как»! – и не знал в точности, обращается ли к покойному королю, или же к самому Пламени, Всеобщему отцу, породившему подзвёздный мир.

Он привык, что сон приносит ему разгадки и разрешения проблем, и теперь отказывался принимать, что, может быть, самой Высшей силой ему отведено знать именно столько, сколько он уже знает. Да как такое вообще может быть?! Он ведь не обычный поборник, он – сын короля, а значит, ему должна быть открыта частичка великой магии, которой владеют короли и на которой стоят миры. Пока законного правителя нет, он вместе с остальными принцами и принцессами представляет высшую власть – наконец-то Роннар искренне и уверенно начал так думать.

И в полусне ему показалось, что на его голову ободряюще легла тяжёлая и горячая рука.

Утром поборник стряхнул с капюшона и плаща навалившуюся ночью груду снега, заскорузлыми от холода пальцами свернул чембур, на длину которого конь всю ночь пасся рядом с ельником, оседлал его и поехал дальше. В основном двигался по дороге, зарастающей сосенками и так постепенно превращающейся в тропу, но иногда и через лес, причём строго шагом, потому что конёк был не такой дурак, чтоб переходить на бег прямо посреди ноголомной чащи, к тому же припудренной снежком.

Роннар ехал и размышлял, а вернее не столько думал, сколько пытался слушать свои ощущения и мысли. Ему снова вспомнились слова Годтвера о том, что опытный поборник должен чувствовать бестий. Подобное умение вполне логично для поборника, это верно… Так, может, он сэкономит себе время и поищет врагов именно таким способом?

Но пока не получалось. Принц ощущал холод и злость, что никак не выходит согреться, желание съесть что-нибудь вкусное и горячее – жарко́е, например, или двухдневную похлёбку с говядиной – и слушал звуки зимнего леса. Скудные звуки, сопровождавшие его в пути, не намекали ни на что важное или опасное: просто шорох, просто ветер, просто хруст веток, прогнувшихся под весом снега, или крик вороны… Странный крик.

Он насторожился, придержал коня, вытянулся в струну, надеясь, что наконец сможет почувствовать бестию – и ощутил чародейство. Определённо, это была магия, какая-то странная, с подобной он сталкивался редко и давно… Всё верно, сталкивался. Именно теперь, когда он почти расслабился и просто направлял коня в ту сторону, откуда к нему пришло ощущение магического присутствия, вспомнилось, что довольно часто подобное чувство сопровождало его схватки с бестиями. В бою все подробности просто запоминаешь, не рассматривая со всех сторон, можешь потом вернуться, припомнить ту или другую подробность. Вот он и вспомнил сейчас.

Значит, кое-какое чародейство в бою они применяют, и это не только защитные чары. Плохая новость. Странно, почему никому из поборников раньше не пришло в голову, что если бестии-чародеи защищаются, то и атаковать могут? А если приходило, и они тоже обращали внимание – почему не поделились с товарищами? Разобраться бы в том, что за магия у них в ходу и как работает. Не потому ли они так бодро захватывают земли, и не оттого ли единственные, кто точно может с ними справиться – это армии Лучезарного под предводительством их короля?

Лес поблёк, чаща сменилась опушкой, даже конёк приободрился, попытался прибавить шагу. Роннар его придержал, спешился и вышел на край густо заснеженного луга пешим. Впереди были остатки сожжённой деревни, какие-то невнятные развалины, давно брошенные, однако, подойдя поближе, принц понял, что тут постоянно кто-то бывает. Тропинки между обгорелыми остовами домов кое-где были натоптаны, причём определённо уже после снегопада, то есть сегодня.

Он привязал коня к подходящему столбу, чудом сохранившемуся в пожарище, и прошёлся вдоль этих тропинок. Следопытом принц себя не мнил, но кое-что умел, а кроме того, уповал на опыт. Долго разглядывал снег, облагородивший пожарище, но так и не смог понять, зачем бестии сюда приходили. Их вроде бы было четверо, и вряд ли они что-то искали, иначе б натоптали намного больше. Скорее, проверяли. Но что? В развалинах ровным счётом ничего не обнаружилось. Если бы бестии приходили проверять какие-нибудь тайники, спрятанные на развалинах, то остались бы и другие следы, он бы их заметил. Но ничего ему на глаза не попалось – ни комков земли, ни отпечатков отодвинутой или откинутой крышки подвала, никаких других следов. Роннар отказался от идеи оставить коня где-нибудь здесь и потащил его за собой в другой лесок.