– Значит, есть ещё какой-то внебрачный, но признанный отпрыск. – Бовиас поморщился, но этого почти не было видно под маской. – Боюсь, придётся перебирать всех последних пассий его величества, а их всех, наверное, знает только его секретарь. Или, может быть, речь о внуке?

– Не может быть, – уверенно сказала Диэйя, глядя на погрузившихся в размышления братьев. – В законе говорится только о прямых наследниках, сыновьях и дочерях. Я думаю, что речь идёт о какой-нибудь дочери – сын, внебрачный, но признанный, давно уже дал бы о себе знать, а дочь может сомневаться или не желать проблем себе и своей семье.

– Ты могла бы поговорить с этим твоим знакомым законником и выяснить, нет ли у служителей способов выяснить, что за наследник отсутствует и где его искать?

– Они не могут. Иначе бы давно уже предложили. Говорю же, служители больше, чем кто-либо, обеспокоены проблемами с магией. Это тоже их забота.

– Значит, мне придётся пообщаться с Рольфом Родгейром, последним секретарём отца, и надеяться, что он знает, о какой королевской дочке может идти речь.

– Я рад, что ты решился вмешаться, – вздохнул Бовиас. – Я очень на тебя рассчитывал. Твоё участие в успокоении воюющих сторон будет ключевым. Я уверен, к тебе даже Тейир прислушается.

– Успокоить братьев нужно. Но воевать я не собираюсь, если ты спрашиваешь об этом.

– Но ведь ты должен понимать, что армии умиротворяются только одним способом – появлением на горизонте ещё большей. Такова уж жизнь, таков мир и таковы люди – только сила принуждает их к миролюбию.

Эшем смотрел на брата вроде бы и бесстрастно, но с каким-то глубоким смыслом. Его мимику и выражение глаз Бовиас воспринимал с трудом – он ещё не привык смотреть на людей как бы изнутри, прямо из глубин их души, которая, впрочем, оставалась для него такой же тайной, как раньше. Нужно было приноровиться.

– Верно. Таковы люди.

– Так где ты будешь набирать армию? Я и сам в растерянности, смогу разве что просить войска у Ианеи и Гадара. Именно у них сейчас самые большие армии.

– Нигде. Я же сказал – не стану воевать. И даже собирать отряды не буду. Надеюсь, жизнь не вынудит.

– Брат, послушай…

– Нет, Бовиас. Я знаю, что ты можешь мне сказать. Но у меня есть свои принципы, и единственное место, где я безусловно буду готов воевать столько, сколько понадобится – это Опорный мир. Нашу житницу давно уже следовало бы поддержать в борьбе с бестиями. Ты знаешь, что там происходит? Нет, потому что тебя это никогда не интересовало, как и почти всех наших братьев и сестёр. Когда прервутся поставки продовольствия из Срединного мира, мы все убедимся в его значимости, но, боюсь, будет уже поздно.

– Я знаю о проблемах Опорного мира, но чем, скажи на милость, мы сейчас могли бы ему помочь? Войсками? Но нам и самим не хватает, Ианея, к примеру, вынуждена нанимать внизу отряды, хотя держит под контролем довольно значительные земли. Магией? Да, ты понимаешь… – Бовиас усмехнулся. – Я думаю, всё, что мы можем сделать для тамошнего люда – это поскорее дать Лучезарному короля. А для этого нужен будешь и ты, причём не сам по себе, а во главе армии. Тебя уважают в королевстве, думаю, побольше, чем меня или Аранефа. Ты сможешь собрать под свои знамёна много солдат. Оно того стоит, и, думаю, именно этого сейчас требует твой долг. Воевать тебя всё равно никто не принудит.

Эшем снова довольно долго молчал, и слуга, не дождавшись от него знака, стал убирать со стола предыдущую перемену и расставлять тарелки для следующей.

– Возможно. Мне надо это обдумать.

– Надеюсь, ты сообщишь о своём решении? Я буду в Велле, а потом, видимо, отправлюсь воевать в Овеяние.

Его старший брат обменялся взглядом с Диэйей, но этот обмен был таким стремительным, что Бовиас не успел его понять.

– Сообщу. Разумеется, сообщу. Передавай мой привет Ианее. Конгверу с Гадаром тоже, разумеется.