контраст давалось стихотворение С.А. Есенина «Гой ты, Русь моя родная». Учащимся предлагалось проанализировать творчество Есенина следующим образом: «Выявите элементы религиозного мировоззрения в лирике Есенина. В чем заключается вредное воздействие этой религиозности на общественно-политический кругозор поэта? В каком стихотворении и в чем именно проявились результаты религиозного и антиобщественного миросозерцания поэта?» Предлагалось изучить также стихотворения «Я последний поэт деревни», «Письмо к матери», «Русь уходящая»[1117].

В рабочей книге по естествознанию для ШКМ второго года обучения (равнялся шестому году обучения в городской школе-семилетке) Е.А. Валерьяновой и других в главе «Осенние явления в природе» говорилось, что «во всех этих явлениях нет ничего чудесного, что для объяснения их не нужно никакой “божьей премудрости”», так как «все объясняется точными законами природы»[1118]. Во введении к отделу «Биологические особенности сельскохозяйственных растений и круговорот веществ в природе» утверждалось, что «неустойчивость мелких крестьянских хозяйств, неопределенность урожая, зависимость его от природы часто толкают крестьянина на путь искания помощи от религии и разных суеверий». Здесь же делался вывод, что «религия и связанные с ней предрассудки до сих пор являются одним из серьезнейших тормозов для правильного построения хозяйства»[1119]. В рабочей книге по естествознанию для третьего года обучения в ШКМ (равнялся седьмому году обучения в городской школе-семилетке) В.В. Левченко, Ф.Ф. Дучинского и других среди условий, ухудшающих питание населения, называлось религиозное влияние[1120]. В разделе «Эволюционное учение» и в заключении религиозные взгляды на мир противопоставлялись научным. «Правда, в кембрийских слоях мы не нашли остатков самых древних, первых организмов на Земле, – отмечали авторы учебника, – но это не дает нам права предполагать, что первоначальный органический мир был создан»[1121].

Учебники по физике крайне скудно представляли антирелигиозный материал. Например, в рабочей книге по физике для 5-го, 6-го, 7-го годов обучения Ф.Н. Красикова и М.Ю. Пиотровского, помимо рассказа о Галилее и Копернике[1122], в теме «Электричество» развенчивалось сверхъестественное происхождение грозы. «Великим успехом науки, – утверждалось в учебнике, – было разоблачение грозы»[1123]. Г.И. Фалеев в рабочей книге по физике для пятого года обучения, констатировав в главе «Первое знакомство в тепловыми явлениями и их применением в технике», что огонь со временем «перестал быть для человека чем-то сверхъестественным, знамением небесных сил», утверждал, что «вера в таинственные силы возникает только тогда, когда человек не знает причины явления и не умеет управлять данным явлением»[1124]. О явлении грозы, возбуждавшей «прежде представление о таинственных небесных силах», писал А. Цингер в рабочей книге по физике для шестого года обучения[1125]. В некоторых учебниках по физике антирелигиозного материала вовсе не было. «В книге нет специфического заострения по вопросам антирелигиозного воспитания, – говорилось в рецензии на рабочую книгу по физике для городских школ пятого года обучения Е.Н. Горячкина (М., 1930), – но по этим вопросам едва ли что может дать курс физики пятых групп»[1126].

Вместе с тем в удобное средство антирелигиозной пропаганды ряд авторов сумел превратить учебники по математике для повышенной школы. Антирелигиозный материал представлен в задачах и упражнениях. В сборнике задач и упражнений по математике для пятого года обучения в городской школе И.Ф. Слудского присутствовало несколько задач и упражнений на антирелигиозную тематику. Например: «Из призванных в Красную армию было верующих 50 %, по окончании военной службы верующих осталось 20 %. Составить две круговые диаграммы»[1127]. Сборник задач и упражнений по математике для шестого года обучения того же автора содержал главу «Задачи по темам», среди которых выделялась отдельная тема «Борьба с религией». Антирелигиозные задачи давались и в других главах сборника[1128]. Однако, по мнению рецензента, некоторые задачи сформулированы плохо и неверно отнесены к теме «Борьба с религией»: «Нельзя же потому, что граждане пьянствуют в пасхальные дни, называть раздел “Борьба с религией”», – замечал рецензент и продолжал критику: «Авторы, видимо, предполагали доказать, что в религиозные праздники число обращений в больницу им. Склифосовского больше, чем в революционные праздники. Этого они почти не доказали. Да и главного не сказали, что в революционные празднества обращения в больницы меньше всего или совсем не бывает по причине пьянства»[1129].

Вместе с тем, констатировалось, что, во-первых, программы Наркомпроса 1930 г. минимизировали антирелигиозный материал, во-вторых, с новыми учебниками органы народного образования запаздывали. Такое положение вызывало критику просвещенцев и, тем более, воинствующих безбожников. В резолюции собрания Ассоциации естественников при Московском ДРП на тему «Программа ФЗС в свете политехнизации школ» указывалось, что антирелигиозный материал дан в программе «в узко ограниченном толковании, а в большинстве случаев совершенно отсутствует»[1130]. Критике подверглись программы для школ ФЗС по физике и химии за отсутствие в них антирелигиозных моментов. Это дало повод критикам заподозрить Наркомпрос в стремлении возвратиться к старой теории безрелигиозного воспитания[1131].

М. Шеин в статье «Отступление на фронте Наркомпроса» обвинял наркомат в том, что «делается это, конечно, без шума, без всяких деклараций, а самым тихим образом – изгоняется антирелигиозный материал из школьных программ, учебников… Новые программы (1930 г.) Наркомпроса для начальной школы составлены таким образом, что сводят на нет все завоеванное в области антирелигиозного воспитания»[1132]. Ошибкой считали «выключение» из программы по литературе поэмы М.Ю. Лермонтова «Мцыри», которую можно было использовать для антирелигиозной пропаганды[1133].

Продолжались обвинения в адрес Наркомпроса. Выступая на II Всесоюзном пленуме ЦС СВБ 22 марта 1930 г., В.Н. Шульгин, казалось, был удовлетворен тем, что весной в программы внесли антирелигиозный материал, хотя и отметил, что программы требуют, конечно, «еще большего внедрения в них антирелигиозных моментов»[1134].

Сплоченным фронтом выступили представители профсоюза и СВБ. Представитель ЦКпроса О.А. Волжина раскритиковала В.Н. Шульгина: «В ваших программах I и II ступени по всем предметам недостаточно отражены» политические установки, «в учебниках нет никакого отражения вопросов антирелигиозного воспитания, в особенности в таких учебниках, как обществоведение»[1135].

В резолюции пленума СВБ по докладу В.Н. Шульгина Наркомпросу предъявлялись следующие претензии: недостаточная пропитка программ антирелигиозным материалом, задержка инструктивно-методического письма по школе I ступени, отсутствие антирелигиозного материала в учебниках[1136]. Н.К. Амосов обвинил Наркомпрос в откровенном оппортунизме: «Пленум должен со всей отчетливостью сказать, что это не что иное, как самое яркое проявление оппортунизма на практике»[1137].

Атеистическая печать регулярно критиковала Наркомпрос за неповоротливость в организации издания учебников. И.А. Флеров в статье «Пройдемся по фронту Наркомпроса» возмущался тем, что «учебники переиздаются, перерабатываются, но антирелигиозного материала и в переработанных все еще нет»[1138].

Участники Первой конференции педагогов-безбожников, проходившей 15–21 августа 1930 г., также высказали ряд критических