– Займите оборону, лейтенант! – крикнул ему Никитин, высовываясь из люка.

А потом крикнул уже мне:

– Сержант, давай вправо! Только не торопясь.

Младший лейтенант Безклубнев, убрав «ТТ» в кобуру и сдвинув назад болтавшуюся на поясе полевую сумку (похоже, пустую), начал руководить, снова воспользовавшись простыми русскими словами. Похоже, его загибы и в этот раз были поняты правильно. По крайней мере нерадивые земляки лермонтовского Мцыри (на барса с одной заостренной палкой они бы точно не полезли) собрали разбросанные по снегу оружие и боеприпасы и начали неумело собирать «максим», приводя его в боевое положение.

Безклубнева я больше не видел, но фамилия его запомнилась, и уже потом я нашел в документах упоминание о нем. Ну то есть как упоминание – младший лейтенант Безклубнев И. С. из 404-й СД числился пропавшим без вести с 10 мая 1942 г., место – Семь Колодезей, это где-то у Арабатской Стрелки. Получается, младший лейтенант разделил печальную судьбу тех полтораста тысяч (считается что их было несколько меньше, но в сути дела это ничего не меняет) человек из состава Крымского фронта, которые той невеселой для нас весной остались под Керчью навечно…

Я развернул танк, и мы медленно двинулись в сторону Керчи, явно надеясь догнать и примерно наказать ушедших вперед немцев. Я вел «КВ» прямо по свежим колеям, второй танк сержанта Пудовкина шел метрах в двухстах левее нас, а полуторка держалась примерно в полукилометре позади нас.

В моей смотровой щели мелькали убегавшие назад по сторонам дороги невысокие, корявые деревья, потом мелькнуло несколько свежих воронок. Затем у дороги обнаружился скособоченный «Т-60» с перебитой гусеницей и опущенной к земле пушчонкой. Если вспомнить, чего тогда стоила нашим войскам доставка каждого, пусть самого легкого, танка через Керченский пролив, при виде подобного впору было завыть…

Судя по открытым люкам, экипаж этой «шестидесятки» благополучно утек.

А минут через пять, выйдя за поворот, я увидел в свой триплекс еще два ярко горящих прямо по направлению нашего движения танка – опять свои «Т-26» и «Т-60», позади которых за дымом виднелись светлые хаты какого-то села, а Никитин немедленно заорал, перекрывая шум мотора и лязг гусениц:

– Механик! Внимание!

А то как же без него, я ведь на тот свет не спешу… Между тем за нашими подбитыми танками обнаружилось движение каких-то механизмов.

И сразу, почти без паузы, Никитин выкрикнул понятную любому танкисту, особенно в те времена, команду:

– Короткая!

Я осадил сорокатонную боевую железяку, и над моей головой звонко бабахнуло 76-мм орудие.

Куда Никитин стрелял, я понял только тогда, когда через минуту увидел впереди новый источник дыма. Там, меньше чем в километре от нас, загорелось нечто серое и невысокое, на гусеницах.

Ага, вот они!

И действительно, в дымной пелене перед нами я наконец рассмотрел несколько движущихся низких силуэтов. Безклубнев, с которого в данном случае не было никакого спроса, с испугу все перепутал. Хотя для таких, как он, это было вполне себе простительно.

Так вот, это были вовсе не танки, а немецкие штурмовые орудия на шасси «Т-III», они же «Штуги», они же «Штурмегшутцы», они же «Арштурмы». Тогда в Крыму у супостатов их всегда было больше, чем нормальных танков. И «Штугов» было вовсе не десять (оно и понятно, у страха глаза велики) – я насчитал всего четыре штуки. Включая тот, что уже горел и не двигался после нашего первого выстрела. Пехоты с ними действительно не было.

– Вперед! – заорал Никитин, и я тронул «КВ» с места.

Пока оставшиеся три германские машины были задом к нам. Расстояние быстро сокращалась, и две самоходки активно и торопливо разворачивались. Экипаж третьей явно замешкался. Называется – не ожидали. Впору было поблагодарить бога за отсутствие у «Штугов» вращающихся башен…

Пока получалось, что мы достаточно удачно и, главное, внезапно вышли в тыл к немецким самоходчикам.

Между тем Никитин выстрелил прямо на ходу. Точность такой стрельбы была сомнительной. Следом за ним дважды выстрелил державшийся все так же левее нас танк Пудовкина. Уж не знаю, кто из двоих попал в этот раз, но еще один «Штуг» (тот самый, в котором промедлили с разворотом) загорелся.

А потом рядом с лобовой броней нашего «КВ» поднялся столб земли вперемешку со снегом. Арийцы второпях пальнули фугасным? Я не успел обдумать этот факт.

– Короткая! – заорал Никитин. Куда он выстрелил – я не рассмотрел.

– Вперед! – заорал капитан и меньше чем через полминуты вновь крикнул:

– Короткая!

Я тормознул, ударившись налобником шлема о броню.

Бахнул выстрел. Промах. Над нами со свистом прошла ответная болванка, которая, по-моему, пролетела в считаных сантиметрах от башни нашего «КВ». Между тем угловатая немецкая машина приблизилась уже метров на триста, и я четко видел ее. Никитин выстрелил во второй раз и попал – «Штуг» резко крутнулся в сторону, волоча по снегу перебитую гусеницу. Откинулись люки, и из его рубки выскочили три фигуры в серо-зеленом, но Никитин вовремя спохватился – гулко замолотил башенный пулемет, и все… Как говорил классик – лежат, ногами дрыгают…

– Вперед! – крикнул капитан.

– Где оставшийся?! – заорал я, трогая танк с места. – Командир, я его не вижу!

Последовал хриплый вопль Никитина:

– Вон он, сука! Левее!

Я поворотил машину в указанном направлении и в этот момент практически одновременно увидел и идущий нам навстречу серый «Штуг» с длинной пушкой и второй «КВ» сержанта Пудовкина, который совершенно неожиданно обогнал нас и теперь на довольно большой скорости сближался с немецким штурмовым орудием.

У меня было идиотское ощущение, что дульный тормоз «Штуга» нацелен мне прямо в лоб.

– Черт! Куда?! Дураки!! – заорал Никитин, будто Пудовкин мог его услышать. Тут было от чего взбеситься – немецкая самоходка оказалась прямо между нашими двумя «КВ», причем расстояние до ушедшего вперед танка Пудовкина было меньше пятидесяти метров, и он перекрывал нам часть сектора обстрела.

Я видел быстро приближающийся «Штуг». «КВ» Пудовкина выстрелил на ходу без какого-либо видимого эффекта. Ну, в кого немцы пальнут – в нас или в Пудовкина?

Немецкий наводчик тут же ударил в ответ. Не по нам, а по Пудовкину.

И, похоже, попал – пудовкинский «КВ» вдруг замер на месте как вкопанный, хотя огня и дыма видно не было.

– Короткая! – заорал Никитин и немедленно выстрелил – раз, другой, третий. Было слышно, как гильзы, падая, звякают по полу боевого отделения за моей спиной, а Никитин ругается последними очень простыми словами. Я даже не знал, что наш интеллигентный с виду капитан знает подобные загибы…

С такого расстояния капитан не мог не попасть хотя бы один раз – немецкая машина вильнула резко в сторону, и над ней вспух черно-оранжевый гриб взорвавшегося топлива.