Аленте сложно было в этом признаться даже самой себе, но она чувствовала обиду. Как будто ее вновь бросили. Ни ее муж, ни Кай не были виноваты в том, что произошло, но она не могла не думать…

Ну, почему, почему Кай не остался?! Ведь это так несложно! Просто не совершать очевидно глупого поступка – и все! И ничего бы не случилось!

Хотя… кто она была для него? Наверное, так… просто фрагмент жизни. Он ведь чего-то хотел, мечтал о чем-то. Не зря же так быстро попал в легионеры. Видимо, думал, что в этом его призвание… Дурацкая, дурацкая глупость!

И вот теперь все повторяется. Не так, как это произошло тогда, но хорошего все так же мало. Стоило им кое-как устроиться, решить все проблемы с помещением, со стражей – и все сломалось. Проклятый Трок! Какой же, какой же он был мерзавец!

И проклятые мысли. Так всегда: чем хуже идут дела, тем больше начинаешь задумываться. И, разумеется, не о том, как все поправить, а просто о том, что в данный конкретный момент тебе ужасно. Тебе плохо, ты думаешь, что тебе плохо, – тебе становится хуже.

Алента села в кресло – в воздух поднялся старинный слой пыли. Она кашлянула. Ее мысли шли по кругу, и кое-как она смогла к ним привыкнуть. И, хорошо это или плохо, ее сейчас сильнее беспокоило настоящее, а не прошлое.

Вада не было уже несколько часов. Он говорил, что вернется быстрее.

Вад

– У меня здесь встреча назначена – с одним человеком.

В этом подвале играли в карты. Несколько столов, завсегдатаи, пара вышибал. Несмотря на позднюю ночь – почти утро, – вокруг каждого из четырех конов сидели игроки. Холаст, разумеется, знал, о чем говорил, когда назвал это место последним, куда можно будет обратиться в случае непредвиденного.

Вад смотрел на бармена. Последний выглядел настолько скользким типом, насколько кто-либо может быть таким.

– Садитесь. Поиграйте. Уверен, он скоро придет.

– Я думаю, он уже здесь.

– Ваш друг?

– Нет. Мы не знакомы.

Боковым зрением Вад следил за действием вышибал. Один из них чуть приблизился к стойке.

– Так вы ищите партнера для игры? Я могу вам посоветовать кого-нибудь.

– Нет. Я не игрок.

– И чего же вы хотите?

Холаст предупреждал: нельзя давать бармену денег, нельзя называть имени мага. Это было частью системы безопасности. Инар Авгин промышлял малозаконными операциями, оставаясь при этом действительным членом Ордена. То есть маг был недостаточно коррумпирован, чтобы не сдать аанского шпиона в Орден, невзирая на собственную выгоду, и не был достаточно законопослушен, чтобы не попытаться подзаработать за счет здоровья любого неосторожного.

Врача, к которому Холаст советовал обращаться в первую очередь, на месте не оказалось. Вад разбудил трактирщика из соседнего дома – тот ответил, что его нет уже несколько дней.

Потому Вад отправился сюда: в один из тупиков портовой части города. У трактира было название из четырех слов: «Последний лучший бывший друг».

– Я должен встретиться кое с кем. С человеком, который здесь работает.

– Работает?.. – Он на секунду отвернулся. Кажется, сделал какой-то знак вышибале. – Хорошо. Вон дверь. Пройдешь до конца коридора. Потом направо.

Немедля Вад двинулся в указанном направлении. Необходимо было сохранять осторожность, но времени оставалась слишком мало, чтобы успеть еще и проверить намерения Авгина. Аанец мог только быть бдительным и спешить.

Вад открыл и закрыл за собой дверь, прошел по короткому коридору, постучался. Около минуты ждал. Можно было постучаться еще раз, но Вад не сомневался, что его и так уже услышали.

– Входи, – наконец донеслось изнутри.

Дверь тяжело повернулась на петлях, и он оказался внутри. За круглым карточным столом спиной к стене сидел инар в мантии: чуть полноватый мужчина с залысинами и равнодушным взглядом.

Второй человек – высокий, ему приходилось пригибаться, чтобы голова не шоркала по низкому потолку – собирал что-то со стола в небольшой мешочек. Закончив, он спрятал его в карман и, чуть не сбив со стола светильник, бросился к выходу. Не успей Вад отойти, в него бы врезались. Мысли «высокого» были где-то далеко.

– Ну, и кто ты? – спросил инар, когда дверь захлопнулась. Опустив руку куда-то за стол, он вытащил оттуда кривое полешко и, размахнувшись, бросил его в сторону камина в углу комнаты. Деревяшка ухнула в огонь. Ненадолго помещение наполнилось едким дымом.

– Мне нужна помощь.

– Да?.. Ну, раз нужна, значит, поможем. Деньги, разумеется, с собой?..

– Деньги после дела.

– Да?.. Ладно. После, так после.

– Мне нужен врач

– Да? – впервые Авгин выказал интерес. – Я врач.

– Место в тридцати минутах ходьбы отсюда. Аванс… – Вад бросил на стол серебряный полусерв.

Задумчиво повертев монету в руках, Авгин сунул ее в карман.

– А почему не здесь?

– Мой друг тяжело ранен. Его нельзя передвигать.

– Да?.. Хорошо. Сейчас инструменты возьму – и пойдем.

Алента

Дверь, которая уже стала казаться ей запертой кем-то раз и навсегда, открылась внезапно и очень широко. Алента мгновенно вскочила на ноги.

Войдя в комнату, Вад сразу подбежал к Натану, что-то пробормотал себе под нос, глядя на парня, потом отошел в угол и принялся ломать кресло, с которого она только что встала.

– Так долго…

– Так получилось. – Вад бросил на нее короткий взгляд. Кресло по частям отправилось в огонь.

– А врач?..

– Я врач.

Алента едва не вздрогнула, увидев стоящего на пороге мужчину. Почему она его сразу не заметила? Тем более что было на что обратить внимание. В первую очередь, на мантию инара.

– Н-да, дыра еще та, – произнес маг. – Можно подумать, вы от кого-то прячетесь.

Он стоял на пороге, пока его глаза не наткнулись на единственный уцелевший в комнате стул. Поставив его у головы Натана со стороны травмированной руки, инар сел. Стал натягивать кожаные перчатки.

Он положил Натану ладонь на лоб, затем на грудь, откинув покрывала, и в конце концов принялся разматывать повязку, которую Алента сменила несколько минут назад.

– И как это случилось? – спросил инар. Его пальцы быстро ощупывали руку Натана.

– Неисправный амулет, – ответил Вад.

– Да?.. А взглянуть на него…

– Выбросили.

– Жаль. Было бы интересно.

Маг стал шариться в своем сундучке.

– Вы сможете ему помочь? – Впервые за время их знакомства голос Вада прозвучал неровно, обеспокоенно. Правда, и знакомы-то они были всего четыре… Или пять часов?