в кастрюле. Когда Тина заглянула в нее, то увидела, что это была вода. А конфорка оставалась выключенной.

Чувство боли в груди было незнакомым. Тине потребовалось некоторое время, чтобы понять: это вина. Она, фамильяр, должна защищать свою новую семью, должна делать ее жизнь лучше. А она что натворила?

Да, Тина не могла предусмотреть того, что случится с Кириллом; в некотором роде это был форс-мажор, и ей пришлось выкручиваться. Внушить матери, что сын лежит в больнице, в тот момент показалось самым легким решением. Однако, чем больше проходило времени, тем больше сил приходилось тратить на то, чтобы поддерживать это внушение, – и тем больше ее вмешательство воздействовало на психику матери. Сейчас она была явно не в себе. А что будет дальше?

Хорошо хоть, с отцом не пришлось ничего делать; пропадая на работе с утра до ночи и, как прежде, регулярно злоупотребляя выпивкой, он до сих пор не заметил отсутствия Кирилла. Как, впрочем, и странных изменений, произошедших в жене. Это было на руку Тине, но, если отойти от чисто эгоистических соображений и посмотреть на картину целиком, она вырисовывалась удручающей: Тина как фамильяр проваливала свою главную миссию – дать близким лучшую жизнь, чем была прежде.

«Вот получу свободу, и мне станет все равно, – утешила себя Тина. Однако узел в груди от этого не развязался. – Я становлюсь слишком похожа на человека», – с отвращением констатировала она.

Хотя… фамильяры же хотят занять жизнь человека и прожить ее за него! Вот она, настоящая жизнь, и она идет только полным набором, в нем есть как хорошее, так и плохое, и ты не можешь взять только одно и отказаться от другого. Хочешь жить человеческую жизнь, живи ее со всеми радостями и трудностями.

Тина подошла к матери сзади и обняла ее. Та даже не отреагировала.

– Все будет хорошо, – заверила Тина, сама не понимая, кому это говорит, и, прижавшись к матери покрепче, стала тихонько покачиваться с ней из стороны в сторону.

Она не видела, как из стеклянных глаз матери, по-прежнему смотрящих в стену прямо перед собой, покатились слезы.

Глава 15

Кристине категорически не нравилось то, что приходилось полагаться на Джордана, но, к сожалению, как она ни старалась найти хоть что-то о дуэли цирков в той массе информации, которую получила от «Колизиона», у нее ничего не получилось. И это было странно. Разве не все цирки создали одновременно? Откуда тогда у Джордана информация, которой нет у нее?

Ни Арлисс, ни Франческа не могли помочь, они знали еще меньше Кристины. В полном отчаянии она попыталась поговорить с Апи; он же цирковой, он наверняка знает! Но Апи только смотрел круглыми глазами, отчаянно напоминая ей Кирюшу, хотя в их внешности не было ничего общего, и молчал. Впрочем, если подумать, Кристина была благодарна и за это. Уж лучше молчание, чем пророческие строки «На арене под шатром все уйдут, и мы умрем».

Те честно признался, что ничего не знает о дуэлях цирка. Это разочаровало; прямо сейчас Кристина была бы готова и на заумную индейскую мудрость, над которой нужно хорошенько поломать голову, но Те не смог ей дать даже этого.

И тогда пришлось сделать то, чего Кристина подсознательно избегала, – обратиться к Ковбою. Да, она говорила с ним после возвращения, да, он дал ей ответы на некоторые вопросы. И все же до сих пор Кристина не могла определиться в своем к нему отношении. Он на их стороне или нет? Друг он или враг? Если друг, почему не расскажет все, ведь он явно знает куда больше, чем Кристина из него вытянула? Если враг, то почему ничего не делает, чтобы им помешать? Ждет удобного момента?

А еще Кристина до сих пор на него злилась. Даже не за то, что он не рассказал все, что мог. Она злилась на него за то, что разочаровалась в нем. Кристина уважала Ковбоя, пока думала, что он один из них. Ей нравилось, как он вступался за Графиню и осаживал Кабара, и в глубине души она надеялась, что Графиня с Ковбоем сойдутся. Ее искренне восхитил его поступок, когда он поехал вместе с Графиней в город без афиши… А он оказался даже не человеком!

И все же Ковбой оставался последней надеждой получить хоть какие-то ответы, прежде чем заключать дуэль с Джорданом. Дуэль, в которой они могут потерять все.

Но могут и обрести все.

– Почему ты до сих пор с нами? – в лоб спросила Кристина, выловив Ковбоя на стоянке. – Выжидаешь момент, чтобы нам помешать?

– Почему ты решила, что я здесь, чтобы вам мешать?

– Ты же сам говорил, изначально тебя оставили в цирке именно для этого!

– С той поры прошло много времени.

– И что? Хочешь сказать, ты больше не считаешь, что обязан выполнять миссию, ради которой тебя сюда отправили? Не будешь нас останавливать? Или все дело в том, что у нас ничего не получится? – испугалась Кристина. – Ты говорил, все будет зависеть от того, насколько близко мы окажемся к успеху… Мы к нему даже не близко, да?

– Вы к нему очень близко. Дуэль в сложившейся ситуации – это ваш шанс. И я помогу вам его использовать.

Кристина резко выдохнула. Она ожидала сопротивления, думала, что Ковбой снова будет отделываться полунамеками и недосказанностями.

– Ты… ты собираешься нам помочь? – недоверчиво спросила она. – Но почему?!

Ковбой небрежно выплюнул соломинку, тут же засунул в рот другую и отправил ее в уголок губ.

– Я так долго жил среди людей, что и сам стал чувствовать себя человеком, – наконец сказал он. – И, как человек, я бы тоже хотел попробовать обычную человеческую жизнь, ведь у меня ее никогда не было. Жить в своем доме, ходить на работу, покупать вещи в магазине, готовить еду на кухне, смотреть телевизор… Найти любимого человека и быть с ним вместе…

Ковбой бросил быстрый взгляд в сторону, и Кристина увидела, что он смотрел на Графиню.

– Ты делаешь это ради нее? – ахнула она.

– О, не надо настолько романтизировать! – иронично усмехнулся Ковбой. – Я делаю это ради себя. Пожалуй, еще немного ради вас, вы в целом неплохие люди… Но и ради нее тоже, – признался он, и мягкая улыбка на миг преобразила его обычно суровое лицо. – Именно с ней я больше всего почувствовал себя человеком.

– Тебе нужно с ней поговорить! – сказала Кристина под влиянием внезапного