— И что нам делать теперь? Томас вернулся в Ричмонд, все думают, что Майкла убил его агент, и у нас две смерти, признанные самоубийствами. Если это все правда, — Нэнси помахала в воздухе дневником с письмом, — мы не можем это игнорировать. Майкл прав. Он теперь не сумеет добиться справедливости для своего отца, но мы — сумеем! Нам нужно хотя бы попытаться сделать это ради него, согласны?

Джейн решительно кивнула:

— Конечно.

— Вопрос в том, действительно ли это правда? — сказал Джонатан. — Мы уверены? Мы должны быть уверены, если хотим пойти с этим в полицию, верно?

— Думаю, нам нужно поговорить с единственными известными нам людьми, которые были рядом, когда все это происходило, — сказала Нэнси. — Давайте позвоним Перси и Кэрри.

Глава 40

Нэнси позвонила Перси и попросила их с Кэрри прийти в книжный магазин как можно быстрее. Услышав беспокойство в ее голосе, Перси заявил, что они приедут сейчас же. Еще Нэнси набрала Пенелопе — хотела узнать мнение по поводу собранной информации. Пен пообещала зайти в скором времени — они с Китти как раз отобедали у родителей и собрались выходить, так что книжный им был по пути.

— Я выскочу ненадолго, возьму нам подкрепиться, — заявила Джейн. — Кажется, здесь будет битком!

У нее в голосе слышалось такое возбуждение, будто они собирали импровизированную вечеринку в книжном. Джонатан попросил побольше закусок, раз его план пойти в паб сорвался, и окрыленная Джейн ускакала по Хай-стрит.

— Не могу поверить, что мы втроем опять этим занимаемся, — сказала Нэнси, когда они с Джонатаном остались наедине и только Чарли дремал у окна в блаженном неведении по поводу разворачивающейся вокруг него драмы. — Я правда считала, что убийство у Ротов будет первым и последним.

— Я тоже, но не мог не надеяться где-то глубоко в душе на новое расследование, которое мы проведем вместе, — признался Джонатан с лукавой улыбкой. — Хоть и не было весело в прямом смысле слова, было… не знаю… захватывающе. И мне кажется, из нас получилась отличная команда.

— Мы всегда были отличной командой, — согласилась Нэнси, ее взгляд встретился со взглядом Джонатана. — Если за всем этим стоит Томас, то ему и правда удалось меня одурачить, — быстро продолжила она, чувствуя необходимость сменить тему. — Все, что он говорил, было так правдоподобно. Видимо, он все-таки знает толк в хороших историях.

Джонатан кивнул:

— Это точно. Он рассказал нам то же, что и своим матери и брату, а если он смог убедить собственную семью…

— Ну почему Майкл в тот день не поговорил со мной, а просто оставил дневник как страховку? Мы могли бы помочь, и он остался бы жив.

— Возможно, но мы не должны об этом думать. Он не открылся нам. Он не знал, кому можно доверять, и не был уверен, что ему поверят. Он хотел обрушить на Томаса правду и добиться от него исповеди. Нам же говорили, что он был замкнутым. Наверное, он не привык просить людей о помощи. И я не знаю, ответил бы ему кто-нибудь, если бы он это сделал, — сказал Джонатан. — У нас были сомнения по поводу Томаса еще до того, как мы все это прочли, так что нас это не шокировало, но вот остальных может. Так ведь? Думаю, Майклу казалось, что он один против всех.

Нэнси вздохнула. Все это было так печально.

— Интересно, Нейтан подозревал о чем-нибудь все эти годы? Или после смерти Майкла? Ну, то есть если это не он убил Майкла, а Томас. Когда рядом с телом нашли экземпляр «Идеального убийства», купленный Нейтаном, почему он не задумался, что Томас мог быть убийцей? Он ни разу не показал на Томаса пальцем и ни в чем не обвинил.

— Просто мы этого не видели. Может, когда он наконец-то все понял, Томас и убил его.

Нэнси кивнула:

— И правда. Возможно, Нейтан позвал Томаса в коттедж, чтобы во всем разобраться, и тот его прикончил. Но мы не узнаем все подробности, пока не услышим их от самого Томаса, а я даже не представляю, как заставить его признаться. Он не позволял правде всплыть тридцать лет, и посмотри, что случилось с Майклом, когда он попытался вывести Томаса на чистую воду.

— Хотелось бы поподробнее узнать о смерти Барнаби. Его убили тем же способом, что и Нейтана? Если так, то можно будет объединить их в одно дело.

— А мы можем это выяснить? — спросила Нэнси.

— Я попробую поднять заключение коронера. Пресса редко подробно освещает самоубийства по очевидной причине, но так мы хотя бы узнаем, что случилось. — Джонатан достал телефон. — Пока ждем остальных, давай поподробнее изучим этот вопрос. Не знаю, как ты, но я сейчас чувствую острую потребность действовать.

Нэнси кивнула. Она испытывала то же самое.

* * *

Через час в магазине было больше народа, чем когда бы то ни было в нерабочее время. Джейн занялась приготовлением чая и раздачей печенья и пирожных, пока Нэнси и Джонатан рассказывали всем про то, что им оставил Майкл Крик.

Перси и Кэрри выглядели совершенно потрясенными, а Пенелопа ахала и охала после каждой новой подробности. Китти читала, лежа на полу в детской комнате, пока они обсуждали дневник Барнаби.

— Есть еще кое-что… — сказал Джонатан, когда Нэнси закончила свой рассказ.

— Не уверен, что хочу знать, — пробормотал Перси, но потом махнул рукой: — Но продолжай.

— А вот и я, — раздался голос Джейн, она выходила из офиса с подносом с напитками.

— Мы посмотрели полицейские отчеты по смерти Барнаби. Он погиб точно так же, как Нейтан. В его крови нашли алкоголь и снотворное. Это не может быть совпадением.

— Но почему тогда у них не возникло никаких подозрений по поводу его смерти? — спросила Кэрри, отпив чай. — Я никогда не слышала предположений, что смерть Барнаби могла быть насильственной. А ты?

— Мы знали, что Барнаби впал в депрессию после того, как Хильда ушла вместе с Майклом, и его выбивали из колеи постоянные неудачи на писательском поприще. Когда я услышал об этом, я был в шоке. Не мог поверить, что он переживал такие страдания молча. Я-то слишком разговорчивый, — произнес он, иронично улыбнувшись, — и Барнаби был такой же. Мы часами просиживали в пабе и болтали. Я правда не понимаю, почему он не сказал, что дела настолько плохи. Но я списал это на депрессию, сломившую его окончательно. Я чувствовал тогда, что должен был распознать какие-то знаки, как-нибудь помочь ему, но я ничего такого не видел. Теперь