– Лопаете? Подчеркиваю: чтоб вы все подавились! –пожелал Чимоданов, входя в канцелярию мрака во время обеда. Правда, прежде,надо отдать ему должное, он убедился, что за столом нет Арея.

Такая выборочная юродивость не понравилась Даф. Почему-толюди склонны нарываться лишь тогда, когда могут позволить это себе без большихпотерь. Такое дозированное геройство. Пинать стул начальника, когда начальник вкомандировке, и вылизывать его ножки во всех остальных случаях.

– И тебе приятного аппетита, Петюнчик! – отвечалаДафна.

Петруччо передернулся. Вместе с забытым именем в воздухеповис призрак его беспокойной мамаши, которая относилась к сыну как к умственноотсталому. Прятала спички, ножи и вилки, не говоря уже о всевозможныхдезодорантах, которые, как известно, отлично взрываются.

Улита созерцала столик на колесиках, который только что доставилв фургончике несчастный шеф-повар. Столик был уставлен едой.

– Креветки почему мелкие? Чтоб больше я таких невидела! – предупредила Улита.

– В этот салат других не положено, – попыталсяоправдаться повар.

– Я знаю, что где положено. Не надо ля-ля! Убери этоживо, пока я тебя не убила! Живее, я сказала! – огрызнулась Улита,отворачиваясь.

Повар пугливо убрал салат, а вслед за тем и сам поспешилубраться. Он миллион раз пожалел, что связался с мраком. «Мрак никогда неблагодарит своих слуг, кроме первого и единственного раза, который больше похожна толчок в спину», – думал повар. Он, конечно, не знал, что ведьма вочередной раз вздумала худеть и уже второй день была социально опасна. Голодтерзал ее, однако Улита только раз в час позволяла себе кусочек ананаса илияблоко.

Вот и сейчас Улита торчала за столом, грызла крепкими зубамиплодоножку от яблока и с ненавистью смотрела, как едят другие. Дафнаизвинилась, взяла тарелку и пересела за другой стол.

– Не смотри на меня! Я единственный ребенок в семье! –сказал Меф, когда ведьма случайно остановила на нем тяжелый взгляд.

– Не смешно! – проворчала Улита и вдруг сцепиласьс Натой.

Сцепилась так, что клочья полетели. Хорошо, что это былабитва слов и взглядов, а до мордобоя дело не дошло. Меф с Дафной кое-какуспокоили разъяренную ведьму, которая, измучившись диетой, быстро скатывалась кбанальному людоедству.

– Я думаю, Эссиорх будет больше любить толстую и добруюУлиту, чем тощую психопатку, от одной близости которой в кармане взрываютсягазовые зажигалки, – бесстрашно сказал Меф, когда другим казалось, чтоутихомирить Улиту вообще нереально.

– Не надо мне тут пропаганду разводить! – сказалаведьма.

Ната ткнула Мошкина пальцем в бок.

– Спорим? – прошептала она.

– Не спорим, – сказал Мошкин.

– Ну позязя! Ну хоть на щелбан! Обещаю, что щелбанбудет без магического усиления! – взмолилась Ната.

Евгеша великодушно кивнул, заранее зная, что проиграет. Ониспорили, что всю ночь внизу будет хлопать дверца холодильника, который днем, вприсутствии комиссионеров, хитрым образом превращался в античную статую, чтобыне портить интерьер резиденции.

Депресняк неожиданно спрыгнул с колен Дафны и принялсяэнергично выкусывать блох, которых у него не могло быть в принципе. Блохи нелюбят котов, у которых нет ни единой шерстинки и кровь содержит синильнуюкислоту.

Затеялась дискуссия, что в таком случае кот выкусывает, еслине блох, и не является ли это унаследованным от предков инстинктом. Дафпредположила, что инстинкт мог передаться по отцовской линии, из Тартара,вместе с прочей дурной наследственностью. Улита заявила, что в Тартаре блохнет, не тот климат, зато они вполне могут водиться в Эдеме, где, как в Греции,все есть. Чимоданов заспорил, что в Эдеме блох тоже нет, причем заспорил непотому, что был в Эдеме, а просто из врожденной жажды противоречия.

Внезапно послышался звук разбившейся тарелки. Дафна вскочилаи с ужасом уставилась на осколки.

– Что на тебя нашло? – удивился Меф.

Мрак вполне переживет потерю одной тарелки с морепродуктами,и Дафне это, без сомнения, известно. В резиденции вечно что-то падало,разлеталось, ломалось. Особенно в дни, когда Арей устраивал тренировки прямоздесь, на месте. Или когда очередной армейский деятель додумывался датьЧимоданову взятку – сумку с гранатами или пехотными минами, до которой раньшеПетруччо добирался Зудука.

– Мне показалось, там был щенок, – сказала Дафна.

Меф заглянул в разбитую тарелку.

– Кальмары, мидии, морская капуста… Никакихщенков! – сказал он.

– Нет, я видела щенка! Он там лежал. Маленький такой,дрожащий. Мне захотелось убить его, содрать кожу и выпить кровь, – алчнопроизнесла Дафна.

Осознав, что именно она сказала, Дафна взвизгнула и зажаларукой рот.

– Вполне нормальное желание для начинающей ведьмы.Хочешь, я сделаю заказ по телефону? Тебе какого конкретно щенка? По-моему, натарелке круче всего будет смотреться далматинец. Все эти черныепятнышки… – предложила было Ната, но на нее зашикали.

– Как можно быть такой свиньей? – с негодованиемспросил Мошкин.

– Не знаю как, но можно, – с вызовом отвечалаВихрова.

Ей нравилось казаться хуже, чем она есть. Простенькое хоббипостепенно становилось привычкой, которая со временем должна была выковать изНаты законченную стерву.

Дафна прижалась к Мефодию.

– Со мной никогда такого не было. Наверное, я схожу сума, – плача, пожаловалась она.

Меф взял Дафну за руку и решительно увлек ее на второй этаж.Ему не хотелось, чтобы их слышали. Толкнув Даф в кресло, он начертил на стенеруну третьего уровня. Эта руна никак не могла помешать подслушивать, нопревращала все сказанные слова в невинный и даже отчасти слабоумный треп.

– Кто-то мог послать видение, – предположил Меф.

– Видение – да. Сколько угодно. Но он не мог послать желание.Я могла увидеть щенка, но не могла пожелать его убить. Снять кожу, выпить кровь!

– А ты хотела?

– В том-то и дело, что да. Пусть на мгновение, но мнеочень этого хотелось!