«Точно, он».

И еще немного послушала. Покраснела, начала с трудом дышать,а потом, сбросив халат, с разбега плюхнулась в воду.

«Ну, сукин сын! И где он такого набрался, придурок».

Придурок переместился ближе к бассейну, я подплыла, а онсказал:

— Холодно еще, простудишься. — И приготовил полотенце.

— Ты вчера соврал Папе, — зашипела я.

— Я не врал, — нахмурился он.

— И мне сейчас врешь.

— Подслушивать нехорошо.

— Я не подслушивала, а услышала случайно, это разныевещи. Улавливаешь?

— Ну… А я слышал то, что слышал, и отстань.

Я выбралась из бассейна, потому что злиться, болтаясь вводе, неудобно. Он набросил мне на плечи полотенце, а я прошипела:

— Не трогай меня.

— Я не трогаю, — надулся он, подтащил свое креслок моему и затих, а я стала думать, чем бы его утешить. Ничего не придумала и брякнула:

— Спасибо.

— Я слышал то, что слышал, — упрямо повторил он. Яокинула его взглядом и приуныла: без его помощи мне здесь нелегко придется.Резо хоть и с одной извилиной, но приметлив и хитер. Значит, надо его привязатьк себе чем-то посущественнее игры в шахматы, однако думать об этом всерьезкак-то не хотелось. Для такого шага надо набраться сил.

Он вдруг разулыбался.

— Погода будет хорошая, я прогноз слышал. 25 — 27градусов. Поедем куда?

— Дома останемся, — ответила я и, вздохнув,добавила:

— Идем чай пить.

В три часа, сразу же после обеда, в доме появился мужчиналет шестидесяти, толстый, розовощекий, с веселыми глазами. Привез его Витька,повел к Папе.

— Кто это? — спросила я Резо, он пожал плечами.

— Первый раз вижу.

Я насторожилась, очень мне все это не нравилось.

Тут Папа позвал меня к себе, то есть не Папа, а Витька вышели крикнул:

— Варвара, тебя Владимир Иванович зовет.

Я пошла. Папа вышагивал в гостиной, толстяк сидел на диване,сложив пухлые ладошки на брюшке и улыбаясь, кивнул мне и сказал:

— Здравствуйте, Варя.

— Здравствуйте, — ответила я, понемногууспокаиваясь.

— Вот, Варя, знакомься, — начал Папа. — Врачк тебе приехал, Геннадий Николаевич, очень хороший специалист.

— Врач? — выразила я удивление.

— Да. Мы с Леонидом Андреевичем посоветовались ирешили: пусть Геннадий Николаевич тебя посмотрит.

Папа, конечно, врал. С Доком он не советовался, но противврача я не возражала, хоть и напустила при этом в лицо величайшей грусти, чтоб,значит, Папа себя виноватым почувствовал.

Мы отправились в мою комнату, а Папа остался в кабинете.Геннадий Николаевич устроился в кресле перед журнальным столом, на меня смотрелласково, мы с ним немножко поболтали о том о сем, после чего он извлек изчемоданчика картинки и стал мне их показывать.

«Что ж, приступим, — мысленно хмыкнула я. —Диагноз шизофрения я себе мигом обеспечу».

Потратили мы на это занятие час, не меньше, и я началабеспокоиться: как бы не переборщить и вновь не угодить в психушку.

Наконец гость убрал свои дурацкие картинки, еще немного сомной поболтал и направился к Папе, на ходу состряпав постную физиономию. Черезполчаса отбыл, а Папа позвал меня пить чай. Выглядел он слегка пришибленным,совестился.

Геннадий Николаевич диагноз подтвердил, но выразил надежду,что мой случай небезнадежен. О нем бы я такое не сказала.

Вечером приехал Док, и Папа с заметным подхалимствомрассказал ему о визите. Док, само собой, немного обиделся, так как усмотрел вдействиях Папы неуважение к себе, и со свойственным ему достоинством заявил,что Папа может при желании собрать консилиум. Единственное, в чем япо-настоящему нуждаюсь, это любовь и покой. Потом мы с Доком немного погуляли всаду. Как только остались одни, его уверенность разом улетучилась, он нервничали даже не пытался этого скрыть.

— Тебя проверяют? — прошептал он испуганно.

— Конечно, — отмахнулась я.

— Он что-то заподозрил.

— Папа неглупый мужик и очень осторожен. Кончайдергаться, Док, все в пределах нормы.

— А я так не считаю. Скажи, зачем ты здесь?

Я засмеялась и покачала головой.

— Тебе нужны те трое мерзавцев…

«Ну вот, началось…»

— Док, как только я почувствую, что находиться здесьопасно, сразу сбегу. О себе думай. Какого черта ты еще здесь? Я ведь сказала:уезжай.

— Без тебя я никуда не уеду…

Что ж, это его дело. Человек он взрослый и решать долженсам.

— С Орловым общайся только по телефону. Хотя я бы натвоем месте уехала.

— Куда? — всплеснул он руками. Нервы у него ни начто не годны, пожалуй, я дурака сваляла, оставив его одного. Теперь говоритьему об угрозах Монаха нельзя, он вконец перепугается и неизвестно что сотворит.

— Как там Орлов? — спросила я, желая сменитьтему. — Какие новости?

— Просил тебе передать: Клим последнее время любитотдыхать на турбазе «Лесная сказка», уезжает туда в субботу с ночевкой. Тамрыбалка хорошая.

Новость показалась мне занятной. Пора нам с Климомпознакомиться.

— Что еще?

— Так, ерунда всякая.

— Док, я тебе говорила, мне любая ерунда важна.

Он с заметным недовольством стал перечислять привычки исклонности Клима. Одна меня слегка удивила: оказывается, в юности он любилчитать.

— Что? — заинтересовалась я. — Что он читал?Фантастика, приключения?

Док посмотрел на меня, как на чокнутую.

— Откуда мне знать?

— Извини, — сбавила я обороты. — А вот Орловупередай, пусть непременно узнает.

— Как ты себе это представляешь? — разозлился Док.

— В библиотеке люди обычно работают подолгу и активныхчитателей помнят. Думаю, Орлову будет нетрудно раздобыть такие сведения.

— А при чем тут библиотеки? — не сдавался Док.