Обо всем на свете.

Открыв глаза, я ощутила спокойствие. Уютно устроившись под теплыми, пахнущими свежестью простынями, я, по крайней мере в этот момент, чувствовала себя в полной безопасности. Но потом знакомый ужас прорвался на поверхность, грозя перерасти в панику.

«Все в порядке, Клэр уже знает обо всем, – сказала я себе, стараясь разогнать бабочек в животе, – и она поможет мне».

Это подействовало, тревога уменьшилась, но не слишком. Насколько я знала, Мартин по-прежнему оставался под стражей и потому вполне мог в любой момент раскрыть все интимные подробности наших отношений, что автоматически делало меня соучастницей и означало окончательный крах моей карьеры. Хотя меня и так не ждало блестящее будущее, напомнила я себе, особенно после моих чудачеств в суде. Мне повезет, если мне поручат хотя бы составлять завещания.

Я заставила себя несколько раз глубоко вдохнуть. Как бы мне ни хотелось и дальше валяться под теплым одеялом, я выпростала из-под него ноги и спустилась вниз. И Клэр, и Доминик уже ушли, и тут не было ничего удивительного, если учесть, что часы на кухне показывали почти полдень. Для меня это стало неприятным сюрпризом, и я даже спросила себя, уж не подмешала ли Клэр вечером мне чего-нибудь в питье, какое-нибудь сонное зелье из своего черного докторского чемоданчика, но тут же сообразила, что я не опаздываю на работу, поскольку работы у меня больше нет. По крайней мере, до тех пор, пока я не приведу себя в порядок.

На кухонном столе Клэр оставила запасной комплект ключей и записку, в которой сообщила, что они сочли за благо не будить меня. Не знаю, почему они так решили. Правда, я сама обмолвилась, что взяла пару дней за свой счет, но ведь это не означало, что мне совсем нечем заняться.

Моим первым и главным приоритетом была помощь Мартину, но еще я должна была связаться с Таней Брайан и Холли Хан. Меня жег стыд оттого, что я сбежала из суда и бросила свою клиентку на произвол судьбы, и я прекрасно понимала, что за это мне придется расплатиться сполна. И от этих проблем под одеялом не спрячешься.

Моя сумка по-прежнему лежала на диване, там, где я оставила ее вчера вечером.

Мигающий голубой огонек подсказал, что я получила новое сообщение. У меня екнуло сердце, ведь я надеялась, что оно пришло от Мартина. Увы, его прислала Софи Коул, которая спрашивала, не хочу ли я встретиться с ней за ленчем.

Немного поразмыслив, я ответила согласием. Не было смысла бесцельно бродить по дому Клэр. Кроме того, я рассчитывала выудить у Софи дополнительные сведения о Мартине.

Не выпуская из рук мобильный телефон, я стиснула зубы и позвонила Тане в офис. Боги смилостивились надо мной, потому что секретарь сказала, что сейчас она в суде, и спросила, не хочу ли я оставить для нее сообщение. Я неприятно удивилась тому облегчению, которое испытала, избежав этой конфронтации; давая отбой, я чувствовала, как дрожат у меня руки. В сумочке оставался один-единственный блистер лития, и, принимая утреннюю дозу, я постаралась отогнать мысли о том, что этих таблеток хватит лишь на пару дней. Собственно, я не столько страшилась гнева Тани, сколько признания собственной несостоятельности и вполне реальных последствий того, что я подвела людей, доверившихся мне. И потому я вовсе не горела желанием услышать обвинения в том, что окончательно разрушила жизнь Холли, не говоря уже о собственной, пусть даже внутренний голос настойчиво нашептывал мне об этом.

Если не считать этого внутреннего гомона, то в доме царила странная и непривычная тишина. В эркерное окно струился солнечный свет, и мне вдруг захотелось ощутить прикосновение теплых лучей к своему лицу. Отворив заднюю дверь, я вышла в садик Клэр – крошечный квадрат травы и мелкого гравия; передо мной оказался настоящий солярий, пусть и маленький.

Я опустилась на один из стульев из бистро, зажмурилась и запрокинула голову к небу, на какой-то благословенный миг ощутив себя свободной; меня словно бы ждал очередной день отпуска во время августовской поездки в Италию, которую я очень любила. Я представила себе, что шум ветра в кронах деревьев – это шепот прибоя, накатывающегося на берег, а далекий гул уличного движения – рокот мопедов, развозящих пиццу отдыхающим.

Но самообман не продлился долго. В следующий миг я вновь очутилась в Лондоне, сидела скорчившись на ржавом стуле и всячески избегала длинного списка предстоящих мне дел.

Вернувшись наверх, я приняла душ. Нет, я, конечно, слышала о том, что путешествовать можно налегке, но не удержалась от презрительного фырканья, когда разложила на кровати свои скудные пожитки: бумажный пакет с ручками, в котором лежали парик и мантия, а также вчерашний наряд – черная юбка, жакет и белая блузка с воротником-стойкой, которые я надевала в суд. Я влезла в юбку, застегнула лифчик и взяла из стопки чистого белья серую футболку, надеясь, что Клэр не станет возражать.

Присев на край кровати, я принялась вытирать влажные волосы полотенцем, одновременно просматривая Интернет по тэгу «Арест Мартина Джоя». Но тут сердито запищал телефон, давая знать, что почти разрядился. Обычно подобный звук вызывал у меня лишь раздраженный вздох, но сегодня я ощутила нечто очень похожее на страх: мысль о том, что я лишусь известий о Мартине, заставила меня вскочить и броситься в кабинет Клэр. Если у кого-нибудь и найдется зарядное устройство, так только у Клэр, учитывая ее педантичную организованность.

Я принялась рыться в коробке с надписью «Зарядки», перебирая негодные кабели и полностью игнорируя тот факт, что мне вообще-то не полагается находиться здесь без приглашения и рыться в вещах своей подруги, словно на распродаже подержанных тряпок на базаре. Меня прошиб пот, руки дрожали, но я должна была отыскать нужный шнур. Просто обязана. Казалось, от этого зависело все мое дальнейшее существование. Наконец, издав торжествующий вопль, я нашла то, что мне было нужно, и воткнула устройство в телефон, с облегчением опускаясь в офисное кресло Клэр.

Устоять перед искушением и не продолжить поиски во всемирной паутине с компьютера Клэр оказалось невозможно. Я прикоснулась к клавиатуре, и машина, негромко загудев, ожила. Экранная заставка с изображением Клэр и Доминика, держащихся за руки и улыбающихся на фоне какого-то пляжа, – живое воплощение семейного счастья – не улучшила мне настроения, но я тут же забыла о ней, когда зашла на домашнюю страницу одного из ведущих таблоидов.

Накануне вечером одна из самых известных мировых знаменитостей, звезда американского реалити-шоу, вышла замуж за снискавшего скандальную славу рэпера, замешанного в грязной истории с избиением своей фанатки. Социальные медиа, равно как и постыдное количество мировых – якобы серьезных – новостных агентств, буквально исходили слюной и ненавистью.

В любое другое время я выразительно закатила бы глаза при виде новостей о столь необъяснимой популярности, но сейчас я была только рада ненасытному интересу публики к избалованным вниманием гламурным особам, поскольку они вытеснили с передних полос газет историю Донны Джой.