В другое время и в другой кабине лифта я срывала с себя блузку, когда Мартин прижал меня спиной к холодной металлической двери. Сейчас мне казалось, что это было очень давно, в какой-то другой жизни.

Я не стала спорить с Софи или возражать ей; так приятно сознавать, что кто-то другой взял на себя контроль за происходящим. Я даже была благодарна ей за решительность. Я молча повиновалась ей, словно она была старостой класса.

Скомкав свою черную мантию, я сунула ее под мышку и вышла вслед за ней из лифта. Она зашагала по коридору, куда выходили двери небольших комнат, в каждой из которых сидели люди, сгорбившись над экранами компьютеров.

Мне еще не доводилось бывать у Мартина на работе, я даже не задумывалась о том, как должен выглядеть офис хедж-фонда. Мои представления о нем ограничивались смутными образами краснолицых альфа-самцов, уставившихся на экраны с котировками «Блумберга» и вопящих в свои телефоны: «Покупаю!» или «Продаю!» А здесь царила обескураживающая тишина; меня лишь окидывали мимолетным взором, когда я проходила мимо. Мне вдруг стало интересно, а что вообще им известно о происходящем.

Я последовала за Софи в угловой кабинет, ощетинившийся атрибутами успеха. Большой компьютер «Макинтош» на пустом столе и дизайнерский диван, с которого открывался вид на улицы Мейфэйра внизу.

– Прости меня, – повторила я, когда она закрыла за нами дверь. – Я просто должна была узнать, что происходит, и я подумала, что Алекс был единственным человеком, с кем он мог поговорить…

– Фран, ты не должна вести себя таким образом, – перебила меня Софи. – За последние десять минут пресса звонила мне дважды, и оба раза мне пришлось сделать вид, будто я ничего не слышу из-за плохого качества связи. Я как раз спустилась в фойе, чтобы проверить, не притаились ли на улице фотографы, когда увидела тебя. Ты не можешь врываться сюда, словно Рампол из Олд-Бейли[23]. Это деловое предприятие, Фран. Здесь могли оказаться клиенты – мы принимаем их тут. И как бы мы выглядели с твоей фотографией на первых страницах газет? Подумай об этом.

Я знала, что она права, и воспользовалась случаем, чтобы сказать ей об этом.

– Я все понимаю. Но я получила сообщение о том, что Мартин арестован, и мне надо срочно поговорить с кем-нибудь.

Софи пристально взглянула на меня, и выражение ее лица смягчилось.

– Окажись на его месте Алекс, я вела бы себя точно так же. – Она взяла бутылку воды с этажерки в углу и наполнила два стакана. – Ну, и что тебе известно? – осведомилась она, протягивая мне высокий стакан.

– Ничего, – отозвалась я, чувствуя, как меня вновь охватывает паника. – Только то, что его арестовали.

– Полиция нагрянула к нему на квартиру перед самым обедом, – сказала Софи. – Слава богу, что он взял отпуск за свой счет, иначе они явились бы прямо сюда.

– Но у них же нет никаких улик…

– Полиция хочет изобразить, будто она делает хоть что-нибудь. Я не удивлюсь, если вскоре он подаст на них в суд.

– За необоснованный арест, – твердо сказала я, искренне желая верить в то, что когда-нибудь он действительно поступит таким образом.

– Но сейчас мы не хотим и далее усложнять и без того непростое положение дел.

Я молча смотрела на нее в ожидании дальнейших объяснений. Мне нравилась Софи Коул. Нравилась ее деловая хватка, хотя она напоминала мне о том, какой я сама была еще совсем недавно. И она уж точно не являлась типичной женой, с которыми я регулярно встречалась на рынке VIP-браков и разводов. Как правило, те дамы весьма привлекательны, но у каждой из них есть стальной стержень внутри, особая целеустремленность и упорство. Полагаю, они нуждались в этом. Тем не менее существовала еще одна небольшая группа, для которой физическая красота не была определяющей; умные и благовоспитанные жены, успешные женщины, альфа-самки в такой же степени, как и их мужья, и Софи Коул, несомненно, принадлежала именно к этой категории.

– Людям нужен плохой парень, Фран. Прессе – потому что это увеличивает тираж и продажи, полиции – потому что им надо делать свою работу и они хотят, чтобы она была сделана. Я не верю, будто Мартин причастен к исчезновению Донны, но, если людям нужен негодяй, не стоит вручать им оружие. Равно как и сообщать о том, что у него роман с его адвокатом. Если ты врываешься сюда в панике и отчаянии, то не стоит ожидать, что тебе не будут задавать вопросов, потому что это случится непременно.

Мне вдруг стало стыдно. Она была права, разумеется, – а ведь мне полагалось разбираться в подобных нюансах, думая и планируя на четыре шага вперед, предвидя, что скажет или сделает противная сторона. Но сегодня я была какой-то заторможенной, словно заклинивший механизм.

Я опустилась на лоснящийся кожаный диван, и Софи присоединилась ко мне.

– Они не смогут обвинить его, – произнесла она негромко и ободряюще. – У них на него ничего нет.

Закрыв глаза, я кивнула. Я была не просто любовницей, а еще и адвокатом. Это я должна была успокаивать Софи, утверждать, что Мартина отпустят без предъявления обвинений. И что его арест – лишь досадная помеха, пока мы не разыщем Донну. Но я хотела услышать, как кто-нибудь говорит мне, что все будет в порядке.

Я почувствовала, как Софи ободряюще положила мне руку на локоть, и вернулась в реальность.

– Алекс сейчас внизу со своим адвокатом. Он только что прислал мне текстовое сообщение. С Мартином все в порядке. Он сделан из крепкого материала. Если полиция рассчитывает запугать его, чтобы он сделал признание, то они не на того напали.

– Признание? – Я метнула на нее настороженный взгляд.

– Самооговор, – поправилась она, тщательно подбирая слова. – Алекс привезет его к нам домой, и мы поселим его у себя. На протяжении нескольких последних дней Мартина фотографировали, когда он входил и выходил из своего дома в Спиталфилдзе, и я боюсь, что он сломается, если оставить его одного. А мы будем ухаживать за ним, разумеется.

В том, чтобы укрыть Мартина от внимания длиннофокусных объективов и инсинуаций, несомненно, был смысл, но я внутренне ощетинилась оттого, что приходилось идти на такой шаг, когда он невиновен. Более того, я отдавала себе отчет в том, что между нами будет воздвигнут барьер. Чтобы защитить его – защитить нас, – мне придется держаться подальше от него.

– Это же не навсегда, – сказала Софи, – а лишь на некоторое время. И ты сама понимаешь, что так Мартину будет лучше.

«Лучше для бизнеса», – подумала я.

– И лучше для тебя, – добавила она, словно прочтя мои неблагодарные мысли.

– Я больше не стану приходить сюда, – пообещала я, не глядя на нее.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Я быстро кивнула.