Исследую её тело. Прохожусь вниз, смыкаю руки на тонкой талии. Машинально отмечаю, какая Варя худенькая, хрупкая, практически невесомая. Мне ничего не стоит сжать пальцы и раздавить Варю. Сломать, как тонкий стебелёк, но я никогда так не поступлю. Не сумею.

Внутри всё пульсирует. Варя подаётся навстречу, тихонько ахает. Такая пытка выше моих сил: раздвигаю стройные бёдра, устраиваюсь между и кайфую от ощущений. Нам мешают слои одежды, от которой необходимо избавиться, но я не могу прерваться и оторваться от сладких губ.

Но я должен.

– Успокоилась? – спрашиваю, упираясь лбом в её плечо, перевожу сорванное дыхание. Вдох-выдох, и волна возбуждения постепенно стихает. – А теперь я рассказываю, ты слушаешь и не перебиваешь.

– Хорошо, – запускает руки в мои волосы. Её сердце бьётся часто-часто, на пределе возможностей.

– Юля попала в больницу, я не смог переступить через неё. Пусть развод – дело решённое, но оставить наедине с бедой не сумел.

Смотрю Варе в глаза, ищу признаки ревности или обиды, но она только кивает, о чём-то размышляя. Глаза, подёрнутые дымкой, кажутся ещё больше, хотя это невозможно.

– В больницу? – она переживает, что ли? Надо же… – Дима, что-то серьёзное? Так просто ночами людей по скорой не увозят…

– Юля упала… случайно в комнате и стукнулась головой.

Я молчу об алкоголизме жены – есть вещи, которые не хочу ни с кем обсуждать. Пьянство Юли – болезнь, её нужно лечить, а не сплетничать.

Варя охает, совершенно искренняя в своих реакциях:

– Дим, она… с ней всё будет в порядке?

– Тебя это действительно волнует?

– Почему нет? – удивляется. – Если так посудить, твоя жена не сделала мне ничего плохого. Мне кажется, у неё больше причин меня ненавидеть. Она живой человек и, наверное, страдает из-за вашего развода. Я не желаю ей зла.

И по глазам вижу, что не врёт.

– Она за тобой следила, – напоминаю, но Варя лишь головой качает.

– Это женское любопытство. В конце концов, она даже не вышла из машины, так что никаких претензий у меня по этому поводу нет.

Я не знаю, в какой вселенной родилась такая женщина, но я благодарен судьбе за неё.

Дальше мы занимаемся любовью – на этот раз не торопясь, наслаждаясь каждым мгновением, а после я уезжаю на работу. В водовороте дел проходит несколько часов, и на столе наконец появляется вся информация о журналистке и её вшивом издании под громким названием «Сенсация». Отложив дела в сторону, я жадно впитываю каждое слово, стараясь не пропустить ни одной детали. Чем больше пойму сейчас, тем проще будет избавиться от Аллы Синицыной.

Надо же, у неё идеальная карьера светского хроникёра: Аллочку даже однажды забрали в полицию прямиком из модного клуба, куда она пыталась пробиться обходным путём и взять интервью у какой-то певички. А пару лет назад на неё подал в суд известный актёр, когда Алла влезла в окно его квартиры по пожарной лестнице и сделала несколько фотографий. На них он резвился с симпатичным парнем из эскорта, хотя все его знали как заядлого бабника.

Опасная девица, отчаянная. С её бы способностями в стан врага пробираться и сведения для государства выведывать, а не за звёздами и бизнесменами охотиться. Когда-нибудь ей точно голову оторвут.

«Повезло тебе, Аллочка Синицына, что я баб не трогаю», – думаю, просматривая досье на её журнальчик.

Хм, значит, его держит Миронов – едва сводящий концы с концами медиамагнат. Знакомая фигура, на его примере можно студентов учить, как нельзя вести бизнес, если не хочешь вылететь в трубу. Он давно уже в долгах, как собачий хвост в репейнике, а значит, сдаст с потрохами не только Аллочкиных информаторов, но и родную мать.

Покупать людей и информацию для меня привычное дело, и уже через пару часов я знаю всё.

Я вчитываюсь в имя информатора и не могу поверить своим глазам. Ну что за подлец? Что за дерьма кусок, а? Суслик – неправильная кличка, потому что прекрасное животное не должно иметь ничего общего с этим ничтожеством.

«Варвара Сергеевна, а отпуск-то закончился», – думаю я, когда за Поклонским закрывается дверь.

Мы с ним долго обсуждали этот момент. Дима всячески пытался меня убедить, что лучше перебдеть, а работа другая найдётся, но я действительно не хочу другую. Мне моя нравится! В итоге Поклонский сдался, но авторитарно заявил, что охрана будет меня сопровождать туда и обратно, и я ничего с этим не сделаю. Надо же, словно меня киллеру заказали, а не хотят взять интервью.

В конце концов, я согласилась, потому что почти привыкла к хмурым парням за спиной, и Поклонский успокоился. Только надолго ли?

Одно я усвоила о Диме железно: ему сложно ослабить вожжи контроля. Даже засыпая,  он остаётся начеку. Готовится в любой момент сорваться с места и бежать защищать то, что ему дорого. Как хищная птица, вьётся над врагами, охраняя гнездо.

Уверена, дай ему волю, Поклонский понастроит высоких колючих заборов, за которыми в сытости и роскоши будут жить те, кого он включил в свой ближний круг.

В офис мне к десяти, и я неторопливо собираюсь, тщательно подбирая образ для первого рабочего дня. Чтобы ни единой складки на костюме, идеальный макияж и причёска – волосок к волоску.

Сегодня я должна выглядеть идеально, чтобы никто из сотрудников не вздумал смотреть на меня с жалостью.

***

В моей жизни случалось много поездок, но такой глупой ни разу. От «Золотого яблока» до офиса – семьсот метров, и я спокойно могла бы пройтись пешком, но водитель остался непреклонен: не велено и всё тут! Дмитрий Николаевич распорядился кругом меня сопровождать, а всем остаётся только слушаться.

Ну что за тиран?

Впрочем, в этом есть неоспоримый плюс: на работе оказываюсь в рекордно короткие сроки.

Выйдя из машины, я останавливаюсь на пятачке у входа в офисное здание и смотрю наверх. Там, на двадцатом этаже, находится моя любимая фирма по продаже медицинского оборудования и высокотехнологичных протезов нового поколения. Мне впервые придётся лицом к лицу встретиться с таким количеством людей, знающих о несостоявшейся свадьбе. У нас небольшой и очень дружный коллектив, и в последний рабочий день каждый подходил и желал искреннего счастья на долгие-долгие годы. А вышло всё вон как…

Стоит шагнуть внутрь, и меня поглощает привычная суета. Запахи, звуки, свет, мелькание знакомых и не очень лиц – всё это окунает с головой в мир, от которого не хочу отказываться. Я не готова настолько резко менять собственную жизнь. Продажи квартиры будет достаточно.

Лифт возносит меня наверх, и с каждым этажом печаль проходит и включается рабочий азарт. На двадцатом я выхожу полностью собранной, сконцентрированной на будущих рабочих подвигах, свежая, словно майская роза.