– Нет, я так спросил... Ладно, извините меня ради всегосвятого, но у вас голос и вправду как у Инги. Один в один! Из-за этого все ивышло. Я вам накануне звонил, вы трубку взяли, а я повесил... А потом еще какприлетел позвонил, вы опять сняли трубку, ну я и решил, что Инга дома... Довстречи!

Майя пришла в смятение. Этот человек какой-тостранный – легкомысленный, вязкий, похоже, врун, каких мало, и в то жевремя наивный и чем-то обаятельный...

Она на цыпочках вошла в комнату. Василиса спала на диване,укрывшись с головой, а маленькая розовая пятка высунулась наружу. Майяпоправила одеяло, потушила верхний свет и опять ушла на кухню. Ложиться спатьрано, да и Борис Андрианович может еще позвонить. Хотелось, чтобы позвонил. Ноон не позвонил.

Майя проснулась, когда было уже светло. Василиса в ночнойрубашке стояла на стуле и вертела в руках снятый с полки белый бюстикНаполеона.

– Привет, ты зачем туда залезла? – улыбнулась Майя.

– Это кто? – спросила Василиса.

– Наполеон.

– А зачем?

– Что зачем?

– Зачем он тут стоит?

– Да ни за чем. Подарил один дурень, ну не выбрасывать жевеликого императора.

– А если разобьется, вам жалко будет?

– Да нет. Ты хочешь его разбить? На здоровье.

– Нет, зачем, я так спросила... А этот Наполеон, он, что ли,торты любил?

– Может быть, я как-то не задумывалась... Знаешь, вчера папазвонил.

Василиса поставила на место бюстик и спрыгнула на пол.

– Что он сказал?

– Что приедет за тобой шестого и что обязательно ещепозвонит. Ты давно проснулась?

– Не очень.

– Что ты хочешь на завтрак?

– Мюсли с молоком.

– А у меня нет мюслей. Потом сходим, купим, какие тызахочешь. Может, овсянку?

Василиса скроила такую рожу, что Майя сразу поняла –овсянка не пройдет.

– А хочешь «арме риттер»?

– Что? – удивилась Василиса.

– Жареный белый хлеб, вымоченный в молоке. Можно с медом,можно с вареньем.

– Хочу, это, наверное, вкусно.

– Очень! – воскликнула Майя. У нее у самой потеклислюнки при воспоминании об этом блюде ее детства.

– А как, вы сказали, это называется?

– Моя бабушка называла это «арме риттер», то есть бедныйрыцарь. Это по-немецки.

– А варенье у вас какое есть?

– Вишневое и клубничное. Ты какое больше любишь?

– Вишневое, – уверенно ответила Василиса и побежала вванную комнату.

– Как ты вкусно готовишь! – воскликнула она, умявуже третий кусок жареного хлеба с вишневым вареньем. – Ой,простите! – поправилась она тут же.

– Ничего, говори мне «ты», так всем удобнее. – Ну, чтомы с тобой сегодня будем делать?

– Я хочу в Кремль!

– Попробуем! Вчера один дядька обещал достать билеты в цирк,в театр, но, похоже, обманул.

– Тот, который Наполеона подарил?

– Нет, совсем другой.

– Мужчины все обманщики, – вздохнула Василиса.

Но тут зазвонил телефон.

– Это папа! – закричала Василиса.

– Нет, папа утром очень занят.

– Майя, это Борис... С добрым утром.

– С добрым утром, Борис Андрианович, – обрадоваласьМайя. – Я уж решила, что вы не позвоните.

– Ну что вы! Просто я вчера предпринимал титаническиеусилия, чтобы обеспечить Василисе культурную программу, и закончил оченьпоздно, звонить в такой час было уже неприлично.

– И ваши усилия увенчались успехом?

– Вы улыбаетесь, да? Мои усилия были ненапрасны. Сегодня мыидем в цирк, все втроем! На дневное представление. Завтра на «Щелкунчика».

– Тоже втроем?

– Я сто лет не был на балете. А еще завтра мы пойдем вдельфинарий, а на четвертое я ничего не наметил, вдруг отец рано заберетдевочку... Вы, кстати, с ним связались?

– Да, я расскажу при встрече. Спасибо огромное.

– Я заеду за вами в половине двенадцатого.

– Ну вот, мы сегодня идем в цирк! – возвестила Майя.

– А в Кремль?

– Успеем и в Кремль, не волнуйся. Ты в цирке былакогда-нибудь?

– Была, с бабушкой в Екатеринбурге.

– А балет видала?

– Только по телевизору, папа говорит, это скукота!

Много твой папа понимает, подумала Майя, но вслух сказала:

– Нет, балет – это очень красиво!

И тут опять зазвонил телефон.

– Это точно папа!

И Василиса схватила трубку.

– Слушаю! Папа? Ой, извините, сейчас. Это тебя. – Лицоу нее стало грустное.

– Алло!.

– Майка, откуда у тебя взялся ребенок? – смеяласьИнна. – Я подумала, ты уже вернулась... Ну как съездила? Как тетушка? «Вседевушкой, Минервой?» – процитировала она «Горе от ума».

– Она в больнице, я не ездила... – ляпнула Майя. –Она не хочет.

– Что ж ты не позвонила, не пришла встречать? И что стеткой?

– У нее... печень... Она очень раздражена.

– Тетушка или печень?

– Обе!

– А ребенок откуда?

– Ой, Инка, тут такое творится! Василиса, иди одевайся!

Майя поведала подруге историю появления в ее доме Василисы.

– Обалдеть! Кино и немцы! – отреагировала Инна.

– Инка, что за выражение? – засмеялась Майя.

– Понимаешь, Федька привел девицу, которая на все закатывалаглаза и восклицала: «Кино и немцы!». Вот я и заразилась.

Борис Андрианович ждал внизу, стоя у своей «Нивы».

– О, девушки, привет!

– Добрый день, – улыбнулась Майя.

– Здрасте! – сделала книксен Василиса.

– Прошу садиться.

– А вы кто, Майин папа?

– Да ты что! – испуганно воскликнула Майя.

– Я таким старцем выгляжу? – усмехнулся Борис Андрианович.

Но Майя почувствовала, что ему это было неприятно.

– Василиса от смущения сболтнула глупость, – решилапоправить дело Майя. – А мы в какой цирк едем, в старый?