Мы помолчали, вспоминая каждый о своем. Я заметила, что сквозь закрытую дверь моей спальни снова просунулась башка домового. Я молчала, глядя ему в глаза. Он поежился, но обратно за дверь не убрался, почуяв наше напряженное молчание и накал эмоций.

– Встреть я этого Закидонского, – с ленцой в голосе протянул Алексей, глядя в потолок и теребя прядь волос за моим ухом, – разбил бы ему всю рожу нахрен, – заключил он сквозь зубы.

Я улыбнулась, глядя, как Тролль юркнул было за дверь, но потом любопытство все-таки пересилило даже мой запрет соваться ко мне в спальню. Я решила вступиться за домового:

– Он вывел меня из дома, когда вы там начали стрелять.

– Да я ни единого выстрела не успел сделать, – горько усмехнулся Алексей, – как схватил пулю. Ладно, не успел кровью истечь до приезда подкрепления. Врачи потом сказали, рана странная была… Как будто прижгли ее…

Он снова замолчал, а я прикусила губу, глядя, как Тролль корчит мне какие-то страшные рожи и подает знаки руками.

Позже, уже от других свидетелей и участников этого странного дела я узнала, как развивались события, когда план Чагина по выведению меня из-под удара успешно сработал.

Подкрепление, вызванное Чагиным, успело прихватить тех, кто разгуливал по моей квартире и наводил там шороху и грохоту. Самого Чагина, больше похожего на мертвого, чем на живого, увезли на скорой.

Пару дней в моей квартире было тихо. Потом домовой, который отсиживался где-то в недрах дома в обнимку с моим рабочим компьютером, вылез осмотреть территорию, не без удовольствия обнаружил, что за домом следят, и наябедничал Вадику.

Потом к Маринке в дом заявились двое типов интеллигентного вида, которые представились убэповцами. Даже предъявили удостоверения. Маринка, которая запоминала имена и фамилии хуже, чем цифры, старательно запомнила номера удостоверений. Потому что искали они меня. Спрашивали, когда она видела меня в последний раз («Крайний», – поправила суеверная Марина) и как со мной можно срочно связаться.

Марина, которая разговаривала с ними в воротах, не пуская через порог, честно заявила им, что не видела меня уже неделю, и, надув губы, сообщила, что на ее звонки я тоже перестала отвечать.

Дяденьки, переглянувшись и потоптавшись, попытались спросить еще, у кого я могла бы сейчас находиться, но Маринка пожала плечами и брякнула:

– У хахаля нового.

Гости снова переглянулись, вежливо попрощались и отбыли восвояси, сев в темную машину типа микроавтобуса, номера которой Марина не разглядела, к большому сожалению.

Ночью соседская собака, которая проникала на маринкин участок через дырку в заборе, покусала какого-то непрошенного гостя, который рискнул взять штурмом маринкины почти неприступные ворота. Свою собаку Маринка и Олег не держали, хотя Олежек настаивал. Марина была против из-за кота и цветочков, которые она непременно испакостит, а держать псину на цепи – какой смысл, если она не патрулирует всю территорию?

Территорию патрулировал соседский Байкал, добросовестный охранник, которого по весне, пока огороды еще не были вспаханы и засажены, на своем участке спускал с цепи Маринин сосед. И он посреди ночи, не сделав даже предупредительного гавка, повалил и изрядно пожевал незнакомца, который на маринином участке сидел с биноклем в кустах сирени. В этом пожеванном Марина узнала одного из своих недавних гостей и с удовольствием вызвала полицию, гневно отметя робкое олежкино предложение вызвать еще и скорую.

– В итоге хорошо, что все закончилось хорошо, потому что теперь у нас в руках и исполнители, которые поют как соловьи, и мы можем использовать информацию Закидонского и предъявить им до кучи и похищение, и покушение на убийство, в том числе на офицера Следственного комитета, и вот много еще чего.

Следить пытались даже за больницей, куда увезли раненного Лешу, видимо, считая, что уж возле него-то рано или поздно я должна была объявиться.

– Уж не знаю, проверили они там по своим каналам вокзалы и аэропорт в ближайшем мегаполисе… Думаю, да, – заключил Алексей весьма довольным голосом, рассеянно поглаживая меня пальцем, как кошку, за ухом и под подбородком.

Он снова помолчал, видимо, продолжая обдумывать исход этого странного дела, которое началось с компьютерной игры.

– А к этому загадочному типу, который тебя во все это втянул, у меня масса вопросов, – многозначительно промолвил Леша, не глядя на меня и не замечая моих вопросительных взглядов и манипуляций бровями, при помощи которых я пыталась спросить домового, что он там пытался мне сказать, просунувшись прямо сквозь дверь спальни.

Троллю наконец надоело жестикулировать, и он сказал нормальным голосом:

– Скажи уже ему! – И оставил нас наконец в покое.

Эпилог

Алексей остался у меня. Домовой важничал и ехидничал, не забывая при каждом удобном случае напоминать мне, что мы все тут обязаны ему жизнью, и я тихонько бесилась, чем радовала его еще больше.

Через несколько месяцев Алексей сообщил мне, что дело закрыто, Большого Босса жестко взяли за жабры и за другие чувствительные органы. Камеры и микрофоны Леша с моей подсказкой (и с подсказкой вездесущего домового, конечно же) выковырял и приобщил к делу как улики.

Деньжищи, проведенные через офшоры, я заставила Тролля перечислить в первый попавшийся крупный благотворительный фонд, убедив его, что не стану ими пользоваться, даже если они, как он говорил, «честно украдены у мошенников». Но и без того мои банковские карты и веб-кошельки были забиты всякими его сомнительными выигрышами. Огромного труда мне стоило взять с него обещание больше не заниматься такой деятельностью. И до конца я не была уверена, что можно ему верить, но он по крайней мере твердо пообещал не впутывать ни во что меня.

На Лешиной подушке нет-нет да и появлялся кусок хлеба. Он тихонько ярился и пытался выпытать у меня, на что же я этими дурацкими шуточками пытаюсь намекнуть. Я клялась, что ни при чем, он не верил. Когда мне это надоело, я вздохнула и сдала Тролля:

– Это не я. Это домовой. Хочет, видимо, чтобы ты не забывал, кто в доме хозяин и кто несколько раз спасал тебе жизнь. И он просил тебя, кстати, больше не пытаться умереть в его квартире.

Эффект от моих слов был такой, что даже меня проняло: Алексей побледнел, на полминуты, не меньше, забыл, как дышать, потом присел на краешек стула и замер, глядя пустыми глазами в стену.

Потом он повернулся ко мне и слабым голосом пробормотал:

– Так, значит, мне не мерещилось… А… Закидонский…

Я кивнула:

– Тоже он.

Алексей подпер голову обеими руками и длинно-длинно выдохнул.

– Теперь понятно, кто меня тогда шандарахнул по голове… И компьютер… И с кем ты разговаривала. И почему ты мне его не показывала. И камеры… И…

Я сочувственно гладила его по голове. Тролль, страшно довольный, проявился на подоконнике и послал ему воздушный поцелуй.