— Тогда я на выход. Займетесь остальным? — добродушно спросил Стефан.

Курт закивал, виновато уперев глаза в пол, будто бы боялся после всего смотреть мне в глаза. Когда Стефан ушёл, Курт подошёл ко мне, чтобы, наконец, развязать. А я… просто до конца не верила в произошедшее. Потирая затёкшие от веревки запястья, не испытывала к нему ненависти. К н и г о е д . н е т

— Я могу отвести тебя в спальню или… приготовить что-нибудь поесть… скажи, что хочешь… — неловко изъяснялся он, словно вчерашний школьник в борделе. Несмотря на усталость и пережитое, у меня, пожалуй, хватит сил на последнее дело перед отдыхом.

— Отведи меня к могиле Люси. Но для начала хорошо бы передать Эрика твоим гостям. Наверняка среди них найдутся медики.

Когда мы вышли на свежий воздух, я позволила себе остановиться и вдохнуть полной грудью. Как будто выбралась из долгого заточения другой, обновленной. Возможно, так оно и было. Еще неделю назад я бы, наверное, задумалась, оставлять ребенка или нет, а сейчас уверена стопроцентно. Но об этом позже. Надо помочь Курту как и обещала. Специалист по некромантии из меня, конечно, тот еще, но видеть мертвых детей мне это не мешает.

Курт шел молча, неся канделябр, чтобы мы могли хоть что-то увидеть сквозь тьму. Странно, но его пальцы с каждым шагом тряслись все сильнее и сильнее, хотя излишней тревожности в нем я раньше не замечала.

— Как ты? — поинтересовалась я, идя позади.

— Это я у тебя должен спрашивать, — с горечью в голосе говорил Курт. Преступник он или нет, но вину чувствовал однозначно. Правда, это мало что меняет, но все-таки.

— Жить буду, — сказала я. Когда мы свернули с прямой дорожки в заброшенный сад, в центре которого я разглядела неработающий фонтан, я решилась спросить: — Как ты подписался на все это?

— Дочь умерла, — коротко ответил он, но после всего произошедшего я не могла терпеть недосказанность и решила потребовать ответов.

— Когда?

— Пару месяцев назад, — ответил Курт. Насколько помню из досье и рассказов Стефана, в это время он перестал появляться в светском обществе и вообще стал вести затворнический образ жизни, а о трагедии в семье не сообщил никому, даже местному священнику, который должен был отпевать ребенка. Столь радикальные перемены в характере и заставили подозрительного Стефана задуматься о том, что герцог может планировать нечто нехорошее.

Курт привел меня к высокой иве на краю сада, под которой нерушимым монолитом стоял единственный могильный камень.

— Как и где это случилось? — допытывалась я, а он продолжал медлить, выводя меня из себя. Молчание длилось с минуту, Курт буквально замер около могилы, а его глаза увлажнились. Я тяжело вздохнула, потому что не могла не сочувствовать его утрате, но одновременно с этим мне очень, очень сильно хотелось поесть и прилечь поспать хотя бы на пару часов. А Курт с его театральными паузами в нашем разговоре не давал мне этого сделать. — Курт. Расскажи мне об этом, иначе я смогу помочь Люси.

— Она убила ее, — горько прошептал мужчина.

— Кто? — осторожно спросила я.

— Моя жена. Эта женщ… этот челове… это существо забрало самое ценное, что было в моей жизни, — выпалил Курт, не поворачиваясь ко мне. Я не видела, но чувствовала, что он заплакал и, как любой мужчина, стеснялся этого, считая слабостью. Я не настаивала на разговоре с глазу на глаз. Им в любом случае займутся профессионалы из управления. Жаль только просить материалы дела будет немного подозрительно. Не любят у нас людей, которые лезут не в свое дело. А оно уже будет не мое, хотя, возможно, мои мелкие наработки после встречи с двумя господами будут полезны. Я уже хотела продолжить допрос, но Курт вдруг сам продолжил: — В приступе истерики она бросилась в речку, прихватив с собой мою девочку. Зимой, в лютый мороз. Ветер был порывист, а течение сильным. Я мог спасти обеих, но не стал. Я вытащил Люси и, укутав ее в шубу, побежал домой, чтобы ее отогреть. Смерть жены — крест, тяжкая ноша, которая не покинет меня до конца дней. Но я был так зол, что… ты и понятия не имеешь. Она хотела утопиться с моим ребенком. В конце концов, ее мечта исполнилась, и Люси умерла, проведя неделю в горячке. Я сидел у нее постели безвылазно.

Курт прервался, чтобы вздохнуть и откинуть голову назад с закрытыми глазами. Я заметила мокрые ресницы и сглотнула. Не надо его торопить. Еще немного, и он расскажет все необходимое для упокоения Люси, и я смогу помочь ей.

— А потом начал пить. В местном баре ко мне подсел солидного вида мужчина. Будучи совершенно разбит, я рассказал ему все. И про дочь, и про жену. И, представляешь, у него нашелся для меня выход, — Курт обернулся ко мне и посмотрел в глаза, но тут же зажмурился и покачал головой. Вина пропитала его насквозь.

— Через объявления о работе вы находили жертв? — уточняла я.

— В основном, но не только. Предполагаю, Кассано использовал бордели для этих целей тоже. Но я не могу доказать это, потому что не видел. Здесь убили только служанку Оливии. Мне хватило одной смерти, чтобы убедиться в том, что я не маньяк, и их методы мне чужды, — оправдывался Курт, словно на суде. Его рассказ был очень эмоциональным, но я постаралась не пропускать его через себя.

— Крестик при тебе? — спросила я после продолжительного молчания. Вдали прогремел гром, но мы не обратили на него никакого внимания. В конце концов, никакой другой погоды, кроме тумана, на территории поместья не было и не могло быть, пока здесь находится неупокоенный.

Курт достал крестик из нагрудного кармана, но не спешил отдавать мне.

— Надо вернуть ей.

— Ты хочешь, чтобы я осквернил могилу собственной дочери? — Курт взглянул на меня с презрением, как на идиотку.

— Я хочу, чтобы Люси, наконец, ушла в мир иной, — твердо произнесла я, игнорируя его сигналы. Курт недовольно пожевал губы и довительно посмотрел мне в глаза.

— Нет никакой возможности ее вернуть, как я и думал? — одними губами прошептал мужчина.

— Живые должны быть с живыми, а мертвые с мертвыми. Отпусти ее, Курт, — искренне попросила я. Курт отвернулся и легонько коснулся края могильной плиты. Нежно погладил поверхность и опустился на колени. Я уже хотела пойти за лопатой, как вдруг он начал копать руками сырую землю, оставив меня в недоумении. Оказалось, что тело лежало совсем неглубоко, и вскоре крестик