девушек, пропажа служанки… он жертвует жизнями людей для обретения магического потенциала. Осталось понять, что за ритуал и кто ещё из домочадцев замешан в оккультных практиках напрямую, а не просто пособничает жирному.

— Безусловно сделаем это сегодня ночью, — ухмыльнулся мужчина. — Потерпи, милая, осталось ждать совсем немного.

Интересно, раз так, то, может, он поведает мне всю мудрёную схему их преступной деятельности? Я же все равно скоро умру, то есть больше никто не узнает. Попробую выведать хотя бы из праздного интереса.

— Как вы меня пленили? — издалека зашла я, чтобы постепенно подобраться к важному, не спугнув при этом собеседника. — Вы же не родились с магическими способностями?

— Догадливая, — заметил мужчина. — Это все благодаря нашему общему маленькому предприятию.

Какое изящное название для убийц. Я прямо в восторге.

— Общему? Значит, господа Кассано и Редмонд не ваши шестерки, а замешаны в этом напрямую? — спросила я, вскинув бровь. На его лице отпечаталось недоумение. Наверное, его смущала моя манера забывать о страхе и волнении, когда дело касалось работы. Вот и сейчас деловой интерес перевешивал все остальное, поэтому по мне не было видно, что со мной может случиться истерика, когда я останусь одна. Кроме того, мои слезы для врага — услада. Я не могу позволить себе такой роскоши, как выглядеть слабой перед другим человеком. Даже перед лицом смерти.

— Про шестерок это ты хорошо заметила, — самодовольство лилось из него ядовитым потоком. Вот на нем и надо играть дальше, если я хочу узнать все из первых уст. — К сожалению, приходится делиться результатами труда с обоими.

Ага, значит, и Эрик, и Курт используют магию крови в своих целях. Отличное известие, я изначально была в логове маньяков. Интересно, знал ли об этом Стефан? Мог ли хотя бы теоретически предполагать? Нет, не верю, что он послал бы меня на верную смерть.

— Они тоже владеют магией крови? — якобы удивилась я, хотя все очевидно. Конечно, владели, раз жирный называет их соучастниками. Вот только для чего используют?

— Не совсем, — его ответ меня действительно удивил. — Эрик, дай бог ему здоровья, пытается излечить от смертельной болезни свою стерву, а мотивы Курта еще более сентиментальны. Этот дурак пытается вернуть свою дочь.

Ну, теперь все понятно. Если “своя стерва” — это бледная, кашляющая кровью Оливия, то получается, Эрик использует кровь для ее излечения? А Курт использует невинно-убиенных для воскрешения дочери, при этом храня детский крестик? Воистину, преступны й мозг — это нечто настолько изобретательное, что я поражаюсь каждый раз. Жалко только восторг перекрывает беспокойство о моей дальнейшей судьбе.

— Я вот что хотел узнать, дорогая, — жирный поднялся с места и тяжелой походкой прошагал ко мне. — Эта наша первая встреча… привод нас в главное управление имперской разведки… ты случайно не в курсе, что здесь делал господин де Росс?

Я замерла, стараясь не выдать нахлынувшее волнение.

— Почему я вообще должна быть в курсе? — я посмотрела на него, как на идиота. Он смерил меня высокомерным взором свысока. В таком положении три его подбородка казались еще больше.

— Эрик задал мне тот же вопрос, когда я выразил желание поговорить с тобой ещё раз, и где он теперь? Лежит при смерти с раненой головой! — гневно процедил мужчина, и я зажмурилась. Мне показалось, что он либо мне сейчас вмажет, либо забрызгает слюной. Удивительно, но когда я открыла глаза, увидела, что он смягчился. Пошевелив губами, жирный продолжил: — Твоя удача, что ты женщина и обездвижена, иначе… Впрочем, получишь своё сегодня ночью. И заодно искупишь вину за ранение Эрика.

— Искуплю вину? — иронично спросила я. — Это была самозащита. Я не собираюсь здесь умирать.

— Не собиралась, ты хотела сказать? — поправил меня жирный. — Потому как теперь все предрешено. Кстати, твоя откровенность может сыграть свою роль — я могу отправить тебя на тот свет незаметно, если расскажешь мне что-нибудь интересное, или очень, очень болезненно, если предпочитаешь молчать. Какой вариант предпочитаешь?

— Предпочитаю вариант «иди нахер, козел», — злобно процедила я, уставившись на него испепеляющим взглядом. Он взмахнул руками, его пальцы загорелись красным, а взгляд — неистовой яростью. Не нравится, когда посылают? Ну а что еще мне остается, кроме бессильной злобы? К сожалению, ничего.

— Спрашиваю последний раз. Какое ты имеешь отношение к имперской разведке? — его взгляд загорелся пламенем, отчего я решила, что мне кирдык. Страшно, ну и пусть. Я все равно ничего не смогу изменить. Могу только уйти из жизни достойно, никого не сдав.

— Никакого, — четко ответила я. Магия, что жирный концентрировал в руках, была тут же направлена на меня. Меня словно пронзило тысячью кинжалами по всему телу, из-за чего я не смогла сдержать крик. Нет, скорее это был истошный ор, из-за силы которого жирный даже поморщился.

— А теперь? — уточнил он, не переставая воздействовать на меня.

— Я не стану… — прокричала я, едва найдя силы на такое длинное для моего состояния предложение: — …себя оговаривать!

Жирный нарисовал одной рукой магический символ, и кинжалы сменились на нити — они опутали меня с ног до головы и стали требовательно впиваться в кожу, оставляя кровавые шрамы. Я закричала ещё сильнее, но сквозь крик услышала, как отворяется дверь в подвал.

— Последний раз спрашиваю… — прошипел он, словно хотел убить меня, если не отвечу. Ну и пусть. Я сцепила зубы, стараясь терпеть боль, но крики срывались с уст сами собой.

— Господин Роуз, прошу вас, потише, — я узнала Шанталь по голосу, потому как зажмурилась от боли. — Оливия совсем плоха. Ей нужен покой, а вы тут устроили пыточную. Оставьте девочку с Богом — она получит своё сегодня вечером.

Последнее, что я видела, это гневный взгляд жирного и вспышка, точно такая же, как тогда во внутреннем дворе, когда я пыталась сбежать. Стало понятно, что это заклинание, благодаря которому я теряю сознание. Видимо, решили, что я буду орать во все горло, мешая бедной-несчастной Оливии ещё сильнее. Интересно, как себя чувствует человек, живущий благодаря смертям других? Хотелось бы задать ей этот вопрос. И ее женишка вот совсем не жалко.

Мои размышления были прерваны ярким сновидением, вызвавшем во мне чувство дежавю. Я оказалась на заднем дворе небольшого дома, в который сестра Аннет перебралась после замужества. Ощущение тёплого летнего ветра, ласкающего кожу, заставило коснуться щеки, чтобы проверить, насколько оно реально. Тыльная сторона ладони мгновенно нагрелась от лучей вечернего солнца. Родная сирень цветущими ветками покрывала лавочку, на которой сидела я. На коленях лежала книга, которую я тут же отложила и сняла очки. Дверь, ведущая на кухню,