В течение двух часов Марина сделала несколько международных телефонных звонков. Она звонила в Справочную службу, потом в Главное управление полиции города Венеция, потом в один из участков.

На Марину нашла отчаянная, бесстрашная решимость. Она не думала о неприятностях, которые могла повлечь за собой ее решимость. Но решимость была единственным способом отделаться от навязчивого чувства ответственности за все, что произошло, происходит и еще произойдет. Марине казалось: судьбы людей, с которыми она соприкоснулась, сплелись в один узел.

И главное заключалось в том, чувствовала Марина, что одна-единственная нить в этом узле, если потянуть за нее, способна моментально распутать узел. И эта нить находилась в ее руках.

Марина не была ни в чем уверена. Она скорее предполагала и надеялась. И надежда придавала ей смелости и удачливости.

Представившись сотрудником Федеральной службы безопасности России, Марина без особого напряжения узнала, что человек с пистолетом, Евгений Фонарев (удивительно, но его тоже звали Женей, как и Рыжего), действительно арестован. Его будут судить за сопротивление полиции при аресте с применением оружия и за хранение наркотиков. Есть к нему еще несколько старых претензий.

Все предъявленные обвинения доказаны, процесс будет проходить в Италии примерно через месяц. Обвиняемый не выразил желания вернуться на родину или даже связаться с кем-то из родных. Но если русские коллеги пожелают принять участие…

Марина благодарила разговорчивых итальянских полицейских и делала пометки в уже наполовину исписанном растрепанном блокноте.

Первые несколько страниц блокнота были заняты расшифровками интервью, которые Марина брала в давние времена работы в «Русском эросе».

Остальные страницы заполнялись информацией, полученной от служб безопасности двух государств благодаря телефонным мистификациям и решимости Марины.

Кроме имени Фонарева для них с Егоровым был очень важен тот факт, что Фонарев не успел или не смог связаться ни с кем на родине.

Затем Егоров звонил кому-то из своих бывших однокашников в ФСБ и пытался узнать, есть там что-нибудь на Фонарева. Нет, они понятия не имели о его аресте в Италии, значит, никого из его приятелей не тревожили.

Из этого следовало, что путь для Егорова открыт.

Еще не договорившись ни о чем с Рыжим и его боссом, Егоров резал бумагу — готовил «куклу». Желая зарекомендовать себя выгодным клиентом, Егоров собирался «покупать» наркотики на крупную сумму. Он насвистывал от распиравшего его избытка чувств.

«Банкноты» выходили у него ровными, одинаковыми, чувствовался опыт в таких занятиях. Перед тем как отложить готовую пачку денег, Егоров вертел «банкноты» в пальцах и зачем-то смотрел их на свет.

Позже Егоров снова отправился в ресторан на Фрунзенскую набережную, оставив Марину одну. Марина целый день наблюдала за Егоровым и отмечала, как настоящая работа меняет его. Превращает из нескладного мужчины-подростка в опытного и уверенного в успехе оперативника.

Марина не могла знать, как пройдет его первая встреча с Рыжим. Она представляла, как Егоров подходит к нему, дождавшись, пока ресторан опустеет. Небрежно заговаривает, ссылается на Фонарева. А Рыжий чувствует ловушку, выхватывает пистолет и…

Тут Марина сбивалась и начинала представлять процедуру знакомства Егорова и Рыжего заново.

Егоров вернулся примерно в то же время, что и накануне. Лицо его выражало удовлетворение.

— Все в порядке, он на крючке. Я понял, что у организации сейчас временные трудности, так что Рыжий просто ухватился за меня. А я сделаю все возможное, чтобы временные трудности переросли в постоянные.

Егоров потирал руки, а Марина изучала его новый облик. Изменилась даже его манера двигаться, пластика. Неловкость исчезла, а появилась какая-то особая грация. В его позе, взгляде было что-то хищное. Он походил на тигра и на охотника одновременно. На хорошо отлаженный механизм для поиска и поимки преступника.

— Он спрашивал тебя о Фонареве? — волновалась Марина.

— Спрашивал, конечно.

— Что ты ответил?

— Рыжий был очень насторожен сначала. Я сказал, что его приятель однажды уже продал мне немного героина на пробу и что меня устраивает качество и нужна партия покрупнее. Что сейчас Фонарев в очередном героиновом «загуле» и утратил связь с реальностью, лежа в номере одной из венецианских гостиниц. Что он твердит, будто «все в порядке, дело вот-вот выгорит» и чтобы я предупредил Рыжего. Представляешь, его так и называют в ресторане — Рыжий.

— Ничего странного. Дальше, — попросила Марина.

— Эти слова про «дело вот-вот выгорит» ему очень понравились. Он сразу оживился, расслабился. Все-таки мой начальник прав — психология преступника примитивна как выеденное яйцо. Стоит заговорить о том, что ему понятно и знакомо, как он сам идет к тебе в западню.

— А какой он вообще? — продолжала расспрашивать Марина. — Он ведь был у меня, но я совсем не обращала на него внимания. Даже не узнала, когда встретила во второй раз.

— Какой? Рыжий, самоуверенный, глаза узко посажены. Левый локоть слегка оттопырен.

— Что это значит? — удивилась Марина.

— Под мышкой у него пистолет, под пиджаком. Для вышибалы небольшого ресторанчика такой большой пистолет — это слишком.

Марина погрустнела, когда услышала про пистолет.

— Если твой начальник и в самом деле прав, то проще всего было убить Гошу именно Рыжему. После меня, конечно. Вдруг это тот самый пистолет?

— Если наш план удастся, то мы узнаем это. Марина, ты нервничаешь больше, чем я, — заметил Егоров. — Давай ужинать, хорошо?

Марина так и высказала свои страхи относительно пистолета и жизни Егорова. Ей хотелось спросить, почему он, Егоров, не взял свой пистолет из-под подушки.

— Потому что, — сам догадался Егоров, включая электрический чайник, — этот пистолет я не имею права носить с собой, он не мой. Тем более не собираюсь стрелять направо и налево. Все сделаем чисто. Горячее сердце, но холодная голова, слыхала?

— Иди мой руки, Егоров, — ответила Марина. — Сейчас поедим.

Она сварила пельмени и приготовила к ним горчичный соус. Егоров с полным ртом продолжал рассказывать.

— Рыжий сказал, что он не хранит героин в таких количествах, как мне нужно, и что надо ехать за ним с деньгами к одному человеку. Я думаю, что уже видел этого самого человека и знаю его адрес.

— Ты имеешь в виду вчерашнего импозантного? Босса? — уточнила Марина.

— Да. Но я ответил ему, что сделку лучше совершить здесь, в ресторане, в задней комнате. Он позвонил кому-то и дал согласие. Завтра в двадцать один ноль-ноль.

— О чем ты? — не поняла Марина.

— Завтра в двадцать один ноль-ноль эта парочка будет ждать меня. А не позже двадцати одного тридцати, я надеюсь, они окажутся в следственном изоляторе. Может быть даже, мне позволят присутствовать на первом допросе. Ну, как я поработал?