– Он просыпается! – послышался голос Сколла.

Эш обернулся и увидел, что тот стоит позади него с лёгкой усмешкой на лице. Под мышкой он держал сферический археомеханический футляр, который показывал Эшу, меняя солнечный камень в двигателе. Эш потёр лицо, пытаясь избавиться от тумана в голове.

– Последователи великих левиафанов! – прогремел чей-то голос, и Эш поёжился – звук был слишком громким. Затуманенный разум мальчика узнал в нём голос искателя Песен Мирна. Предводитель крепости стоял на возвышении, подняв свой посох и обращаясь к толпе. – Народ Изолая, мы держимся вместе, объединённые трепетом перед нашими повелителями-левиафанами! Всё, чего мы хотим, – угодить им, и сейчас наши повелители требуют свою жертву!

«Жертву? О чём говорит этот парень?» Что-то было не так.

– Каждый год мы готовим левиафанам подношение в обмен на их милость. Они этого требуют! И посмотрите, какими богатыми дарами они благословляют нас взамен! Сюда пришли Ткачи Песен. Они научат нас общаться с повелителями. Мы используем их Песнь, чтобы понять, каков Великий Замысел левиафанов и что мы должны сделать, чтобы вернуть порядок в этот мир! И этой великой жертвой мы заслужим благосклонность наших повелителей на многие годы вперёд!

«Н-научу их?»

Зрение Эша прояснилось. Он оглядел толпу ликующих изолаев, но экипажа «Ледяного сердца» нигде не было видно.

«У меня плохое предчувствие…»

Эш посмотрел вниз, в лабиринт разбитых саней, и наконец увидел, над чем глумится толпа.

Там, совсем одна, стояла капитан Бом. Её большие руки были сжаты в кулаки, она с вызовом смотрела на своих мучителей. Эш никак не мог понять, что там происходит. Он перешёл на противоположную сторону платформы и увидел внизу Луну, которая показывала ревущим зрителям наверху невероятно грубые жесты. Он подбежал к другим перилам и увидел в углу лабиринта Кайлен, которая никак не могла подняться на ноги. Все члены экипажа «Ледяного сердца» были рассеяны по лабиринту, одинокие и отрезанные друг от друга.

– Что… что происходит?! – воскликнул Эш.

– Мне так жаль, Эш, – ответил Сколл, подходя и вставая рядом. – Я сделал всё, что было в моих силах.

Эша захлестнула холодная волна страха, когда охотники-изолаи начали вращать большие деревянные колёса, которые, в свою очередь, приводили в движение разнообразные спицы и шестерни, соединённые с огромными воротами в охотничьем лабиринте. Со скрипом и стонами створки ворот начали открываться. Эш что-то увидел в темноте за ними. Что-то большое и скользкое. Тварей с острыми как бритва клыками и когтями размером с кинжалы. Они ревели, шипели и царапали землю, стремясь скорее попасть в лабиринт к следопытам.

– Перед лицом Ткача Песен да начнётся жертвоприношение! – объявил Мирн.

Ликующие возгласы толпы стали ещё громче, и голова Эша окончательно прояснилась.

«Жертвоприношение… Напитки, которые нам дали вчера вечером, – в них что-то подмешали!»

Из проёма ворот перед Луной выбрались три скрытня, пробуя воздух на вкус длинными языками. Их многочисленные глаза блестели, моргая и щурясь от солнечного света. Две другие твари появились из ворот рядом с капитаном Бом. Ещё несколько возникло рядом с Кайлен, перед Твингом. Здесь, там – повсюду. Лабиринт просто кишел ими.

Не раздумывая ни секунды, Луна побежала. Она бежала так быстро, как только могла, прочь от монстров. Немного медленнее, но не менее решительно Бом свернула за угол и пересекла узкий заснеженный ров; скрытни на мгновение замерли, оценивая обстановку, а затем бросились за ней.

– Мы должны их остановить! – крикнул Эш Сколлу.

– Не переживай, Ткач Песен! – засмеялся мужчина-изолай. – Именно этого требуют левиафаны. Это то, что им причитается. Присоединяйся к нашему торжеству!

Эш мог только изумлённо глядеть на него.

– Я пытался, Эш, но они не захотели слушать, – сказал Сколл. – Они пощадили тебя, потому что ты Ткач Песен, а меня – потому что я заключил с ними сделку и пообещал научить всему, что знаю об этом искусстве.

Эш вцепился в деревянные перила, с ужасом наблюдая, как его друзья внизу борются за свои жизни. Скрытни мчались по переходам, пробегая друг у друга по головам, натыкаясь на стены в своём стремлении поймать добычу. Эш почувствовал, что его сейчас стошнит.

– Я должен им помочь!

Он уже приготовился броситься через перила в лабиринт, но Сколл его удержал.

– Не делай глупостей! – прошипел он. – Я знаю, о чём ты думаешь. Но если спустишься туда и попытаешься петь, изолаи сразу нашпигуют тебя стрелами, если скрытни не доберутся раньше. Это их священная традиция, и изолаи не допустят, чтобы её нарушали посторонние, Ткач Песен ты или нет. Не торопись расставаться с жизнью, Эш. Это твой шанс начать всё сначала!

– Что… что ты такое говоришь?! – простонал Эш.

– Поверь, то, что происходит с экипажем «Ледяного сердца», не нравится мне так же сильно, как и тебе. Это ужасно и несправедливо, но такова жизнь. Тебе приходилось отчаянно бороться, чтобы выжить в этом равнодушном мире. Поверь, мне это прекрасно знакомо. А теперь пойдём, Эш, – взмолился Сколл. – Подумай, чему мы могли бы научиться друг у друга! С Песнью твоего отца ты сможешь привести нас прямиком к скрытой крепости Ткачей Песен. Мы сможем найти твоих родителей за считаные дни!

– Я… я не могу… – начал Эш.

– Экипаж «Ледяного сердца» взял тебя на борт только потому, что ты им помог. Как думаешь, стали бы они тебя брать, не обладай ты силой?

Эш немного помолчал.

– Да, я… они…

– Люди будут тебя ненавидеть, куда бы ты ни пошёл, – сказал Сколл. – Я немало путешествовал по миру, и всё, что я видел, – это ненависть к тебе подобным. Ты никогда по-настоящему не станешь частью их команды. Никогда. Твоё место – рядом с родителями, Эш. Со своей семьёй, которая будет любить тебя таким, какой ты есть!

Эш никак не мог собраться с мыслями. Ему казалось, что голова раскалывается пополам. Вдруг он услышал пронзительный визг скрытня и радостные возгласы толпы. Внизу, в лабиринте, лежал споткнувшийся на снегу Твинг; скрытень скрёб землю на расстоянии ладони от него.

– Эш! – снова привлёк его внимание Сколл. – Мы могли бы сбежать прямо сейчас. У изолаев есть сани с улками – мы можем украсть одни и уехать, прежде чем они хоть что-то поймут!

Эшу казалось, что он падает с обрыва. Его разум едва мог осознавать происходящее, а сердце было готово выскочить из груди.