очень древних богов… В центре разместилось сухое дерево с очень пышной кроной, хотя и не высокое (метров десять). Ветви крепкие, толстые, тянулись во все стороны, а само растение создавало впечатление, будто просто спало: полей его, и снова распустятся листья, зажужжат насекомые, запоют птицы.

Это место и пригляделось Каргину и двум микролюдям. Ярослав сел на одной из самых низких веток, расположенной в трёх метрах от пола, откинувшись на другую ветку. Рядом, как раз так, чтобы удобно было болтать, на мелких веточках сидели 201-я и 957-я.

– Давно не виделись так, чтоб нормально, не по-деловому… – улыбаясь, вздохнул Каргин.

– Было дело, мы его делали, некогда было отвлекаться, – прагматично заметила 201-я.

– А всё-таки хочется поговорить, – нетерпеливо произнесла 957-я.

– Ну… да. Темы всё равно есть, а ты же как бы учитель, – учтиво подтвердила 201-я.

– Был. Был учителем, – Ярослав немного выпрямил спину от гордости и гордо посмотрел на своих собеседниц. Хоть они и сидели на разных ветках и на разных уровнях, но смотреть на них одновременно довольно-таки удобно. – Вы уже взрослые. Вы уже новая цивилизация. Сами учитесь, сами придумываете. Я теперь для вас друг. Просто друг. А на интересные темы я рад поговорить, несмотря на усталость. Сегодня я к ним предрасположен.

– Смотри, ты же был Богом? Точнее, ты взял на себя роль Бога, создав нас по образу и подобию своему. И, получается, мы были глиной, чистым листом. Ты же мог сделать из нас всё, что угодно, – заявила бывшая оптимистка, 957-я.

– М-м-м… – Ярослав гордо и довольно усмехнулся, немного удивился столь крупной перемене в его творениях. – Вы сильно продвинулись. Я рад, что смог воспитать высокодуховные личности. Да, действительно, вы были чистым листом. Я закладывал в вас то, что считал нужным. Вы сильны, проворны, умны. Вы развиты физически, даже за счёт генов. Вы развиты умственно. Но я не сделал из вас машины для убийств, как поступил бы Гитлер или кто там. Я заложил в вас чувства, некую романтику. Я не хотел, чтобы вы были обывателями. По-моему, у меня получилось. Вы уже рассуждаете о своих богах… с ними же, уж извините за нескромность. Интересно, а первые люди разговаривали со своими создателями? Хе-хе, с родителями только что.

– Знаешь, а всё-таки у нас тоже много обывателей. Лишь немногие духовно развивающиеся, просветителями приходится быть нам, – огорчила 957-я.

– Эх, человеческое общество не меняемо. Похоже, это и удел всех цивилизаций. Помню эксперимент с крысами: два управляющего, три раба и один свободный гражданин. Так вот, походу, у нас этот свободный гражданин и есть некий «романтик». Да и Базаров, вроде, говорил, что нужны олухи: не богам же горшки обжигать. Да, наверное. Чтобы создавать условия жизни для романтиков, работают тупые обыватели. Как жаль, что они на нервы действуют.

– А в чём корень зла? Может, гены? – спросила 201-я.

– Не знаю. Вот не знаю. Никто не знает. Сколько над этим вопросом бьются, а всё ответа нет… Мало того, что не знаем причины, так и не знаем способов борьбы. К этому человек приходит сам…

– А если всё-таки это наказание? – задумалась 957-я.

– Хе, как же интересно наблюдать за зелёными. Вот, кажется, сам это уже десять раз пережил, до тебя это всё мусолили, и всё равно всё это по новой. Может, и наказание. Ведь наказание – наказание, лишь тогда, когда осознаёшь, что это наказание. Вот обыватель не может понять, что что-то не так. Для него это обычная жизнь и он не чувствует наказания. Да даже у меня не повернётся язык сказать, что обывательство – это наказание. Это дефект. Но человек даже не осознаёт его. А вот мы всё понимаем. Нас постоянно мучает разум. С одной стороны, мы тоже не можем понять, как по-другому, и тоже ничего не можем поменять, но всё-таки… мы всё осознаём. Вот как ты: мы осознали, что обречены на мучения. Вот это и наказание. Увы. Именно тут мы ничего не можем сделать.

Повисла пауза. Накатила какая-то благородная грусть, чувство печали с неким довольным удовлетворением. Такая грусть даже приятна. Она зачастую сопровождает наслаждение. Прекрасная умиротворяющая погода, например. Ты счастливо грустишь…

– А всё-таки, зачем ты всё это затеял? – спросила 957-я.

– Вас зачем создал? – оживлённо уточнил Каргин.

– Ну и это тоже, – увлеклась 201-я.

– Ну… натура я такая. Я прочитал всю трилогию «Третье человечество», и мне стало интересно. Так, по приколу… А потом, почти сразу, идея с мировой революцией. Вообще, обе идеи были глупые. Не, с вами ещё нормальная, но вторая полный бред. Я ж сам в итоге и опроверг: Планете плевать, Природе тоже. Планета будет жить, и Природа будет жить, как бы мы их не портили. Но раз я задумал, это надо было сделать.

– Но ты нам говорил про великие миссии… – огорчённо напомнила 957-я.

– Да. А что я должен был вам сказать? «Эй, вы всего лишь плод фантазий одного идиота. И теперь будете приводить другие его фантазии в жизнь». Так? Тогда вы бы были всего лишь биороботами. А я хотел сделать из вас личности. И я их сделал. Да, мне пришлось обмануть вас. Мне даже пришлось обмануть себя! Тоже навязать идею, что это великая миссия! Может, так оно и есть. Ну, плоды у неё всяко будут. Вот вам эта война позволит развиться, она поможет выйти из тени другим цивилизациям. Да, может, и великая миссия. Но всё равно, надо помнить главное: мы не занимаемся геноцидом…

– Геноцид… ген – род, цид – убивать. Истребление какой либо группы. Мы же истребляем человечество? – непонимающе спросила 957-я.

– Нет-нет. Первое: определение геноцида именно звучит как истребление определённой этнической, расовой или религиозной группы. Это раз. И два: геноцид – полное уничтожение, ну, да, истребление. Но тогда мы не истребляем род человеческий. Мы лишь сокращаем его численность. Миру нужен новый мир… Перемены, приключения…

***

Всё это время у входа стоял Егор. Стоял и слушал. И вот он осмелился войти.

– А… Егор… ну, добро пожаловать, – кинул на него нервный взгляд Ярослав. – Проходи, присаживайся.

Олдман подошёл к дереву, на которое ему помог забраться Каргин. Устроившись поудобнее, Егор стал искать глазами тех собеседниц с очень приятным голосом, но когда он увидел микролюдей, то чуть не грохнулся.

– Ха, ну, Егор, как тебе?

– Я… э… я не понимаю…

– А то… А ты попробуй!

Парень стал внимательно смотреть на 201-ю и 957-ю. Они сначала слегка сконфузились, от столь пристального взгляда, но потом сами проявили интерес: