погладила меня по руке. Я тут же отдернула ладонь как от раскаленного железа, и улеглась на подушку, накрывшись одеялом до подбородка. — Любить он тебе, не видишь разве? Ну сжалься ти над ним. Он же ж як Алекса мого видит, так його тут же трясти от злости начинает. Ревнует Ванька тебе до нього…

— Насильно мил не будешь, Лёлька, — понуро промычала я.

— А ти не рубай с плеча-то. Поговорити вам треба толково, объясниться. Страждает ж хлопець, — девушка мягко поглаживала меня по руке, накрытой одеялом. — Ти поясни йому для чого тоби книги-то нимецьки читати надобно. Про сестру розкажи. Он ведь хлопець не дурний, все поймет…

— Без моих объяснений уж как-нибудь обойдется, — тут же ответила я неприветливым тоном. — Не нужна мне любовь такая… да и не люблю я его вовсе. Ты же знаешь, мысли у меня другим совершенно заняты. Не могу я время терять на потехи, да на интриги любовные…

— Добре, добре, Катруся. Утро вечера мудренее. Небось одумаешься еще, — Ольга устало выдохнула и медленно поднялась на ноги. — Як в себе прийдеш, дай знати. Мы с тобою ще не до конца маршрут твой до прачечной пропрацювали.

* * *

Разработка моего побега внезапно отошла на второй план, когда в середине июня в «Розенхоф» раздался звонок. Впервые за все время моего пребывания в Германии. До этого личный стационарный телефон фрау был использован исключительно для исходящих вызовов. По лицу Генриетты мы сразу же поняли — Кристоф назначил дату свадьбы.

После звонка Амалия заперлась в комнате и не открывала дверь на протяжении всего дня. Фрау Шульц непринужденно отмахивалась рукой и списывала поведение дочери на предсвадебное волнение. Но Ася заметила, как женщина весь день витала в мыслях: то подпись не там поставила, то на полсотни ошиблась, то никак руки дрожащие унять не могла.

Пока еще фройляйн Шульц, Амалия наотрез отказывалась ехать в Мюнхен для примерки свадебного платья. Поэтому Генриетта действовала решительно: пригласила домой целый штат, состоящий из главной портнихи, двух ее помощниц и саму начальницу ателье. Как оказалось, слухами о скорой свадьбе Кристофа Нойманна был полон весь Мюнхен, да и вся Бавария в целом. Это еще раз подтверждало тот факт, что его персона была влиятельной в местных кругах.

Но чем выше и влиятельнее мужчина в нацисткой Германии, тем более хитер, беспощаден и опасен он был. И, судя по тому, с каким рвением Амалия стремилась выйти за него замуж, она знала об этом не понаслышке.

Наконец, тот роковой день настал — 13 июля 1943 года.

Солнце светило тогда чрезвычайно приветливо и душно, а на небе не было ни облачка. Мы с Асей помогали плачущей невесте одевать белоснежное подвенечное платье с кружевным верхом и рукавами. Подол был лишен пышности и опущен строго в пол, но это лишь прибавляло Амалии элегантность и простоту. Платье выгодно подчеркивало ее тонкую талию, и в целом девушка выглядела в нем как хрупкий и нежный цветок, к которому боишься притронуться, чтобы не навредить.

— Он старше меня на восемнадцать лет… — тихо пробормотала Амалия, глядя в зеркало со стороны.

— Возраст не так важен, как взаимопонимание и поддержка, — утешила Ася, затянув корсет потуже на ослиной талии девушки.

— Я делаю это ради Артура… — невеста не моргала, отчего создалось впечатление, будто она превратилась в фарфоровую куклу.

— Благодаря тебе, с ним все будет в порядке, — я мягко улыбнулась и поймала ее пустой взгляд в зеркале, продолжив разглаживать метровый шлейф.

— Он не любит меня… — девушка обессиленно пожала плечами, поджав тонкие, бледные как у покойника губы. — И никогда не полюбит. Разве… разве он знает, что такое любовь?

— Уверена, когда он узнает тебя поближе, ты ему понравишься, — добродушно улыбнулась Ася, выглянув из-под спины будущей фрау Нойманн.

— Я должна родить ему… Обязана подарить фюреру ребенка. Мои дети будут носить его фамилию…

Амалия отстраненно помотала головой каким-то своим мыслям, гипнотизируя отражение в зеркале. Но мы утешали невесту как могли, даже если и были с ней полностью согласны.

Специально нанятая женщина соорудила Амалии объемную свадебную прическу из волнистых волос, собрала их в высокий элегантный пучок и на самом затылке зацепила длинную во весь рост белоснежную фату. Фрау была в восторге от наряда дочери, чего не скажешь о фройляйн. Казалось, девушке было совершенно все равно платье какого фасона на ней одето, все ли хорошо сидит и продержится ли прическа до конца церемонии. На ее безучастном лице опечаталась вся молчаливая боль, плавно перераставшая в неизбежное и ненавистное принятие.

Я в составе девочек и хлопцев вышла на веранду, провожать невесту и ее мать до машины Мюллера, который к тому времени выходил из знакомого автомобиля в парадном черном кителе.

— Маменька, ну почему Китти не может поехать с нами? — Артур закапризничал, когда офицер подошел к веранде дома. Вероятно, мальчик понимал, что прямо сейчас нам с ним предстоит расстаться.

— Милый, Китти не приглашена на церемонию, — тихо ответила Генриетта, на мгновение наклоняясь к сыну, чтобы поправить его коричневый пиджак.

— Но почему?! — возмущенно воскликнул он в ответ. — Ведь Китти наша кузина, как же мы можем оставить ее?

Офицер Мюллер неловко прокашлялся в кулак и в привычном жесте заложил руки за спину.

— Собственно, именно поэтому я и приехал без шофера, — с ноткой интриги в голосе начал он, мельком оглядев всех присутствующих. В какой-то момент его пронзительные синие глаза остановились на мне. — Фройляйн Китти приглашена на свадьбу… вот только в качестве моей невесты.

От растерянности я уставилась на него испуганным взглядом, часто-часто моргая, а позади раздался досадный выдох Лëльки. Первые несколько секунд я все еще надеялась, что ослышалась. Я надеялась, что все происходящее было кошмарным сном. Я надеялась, что прямо сейчас проснусь, выдохну с облегчением, и мы все вместе приступим подготавливать Амалию к свадьбе.

Но этого не произошло ни через минуту, ни через пять минут, а недоуменная тишина вокруг лишь удваивала напряжение.

— Алекс… — фрау выдержала паузу, прежде чем задать интересующий нас всех вопрос. — Это правда?..

Офицер подтвердил слова коротким кивком и вновь устремил взгляд в мою сторону, мельком оглядев привычное платье горничной.

— У вас есть около пятнадцати минут на сборы, после мы отъезжаем.

Глава 15

Первое, о чем я подумала тогда — пятнадцать минут это ведь чертовски мало. Мы собирали Амалию без малого три часа, а что я успею сделать за это время? Как только я раскрыла рот, чтобы наотрез отказаться, фрау