class="p1">Правый ифрит взмахнул факелом, и перед Абаназаром в воздухе завис кувшин. Колдун вцепился в него и попытался подтянуть к себе, но кувшин не поддавался, словно был прикован к своему месту невидимыми глазу оковами. Абаназар дернул посильнее за ручки, потом повис на кувшине и затряс ногами. Кувшин висел на месте, будто издевался над Абаназаром, и поддаваться, судя по всему, не собирался. Тогда Абаназар решил забраться на него сверху, но только взмок от натуги.

– Эй, паршивый ифрит! Ты что сотворил с кувшином? – заорал Абаназар, плюнув на пустые потуги добраться до воды. – Дай мне сей же час напиться или я не знаю, что с тобой сотворю!

– Ха, хвастливый колдунишка, – загоготал правый ифрит. – Ты не можешь справиться с каким-то кувшином, так куда тебе тягаться с нами.

– Ты, ты!.. – Колдун затряс кулаками и собрался было броситься на ифритов вновь, но те предупредительно выставили перед собой острые сабли. – Ладно, посмотрим еще, чья возьмет, – прорычал Абаназар и повернулся к кувшину, потом что-то забормотал и завертел руками, но кувшин остался глух к его заклинаниям.

– Ха, ха-ха!

– Молчи, паршивый сгусток огня! – прошипел Абаназар и по новой взялся за колдовство. Кувшин дрогнул и начал раскачиваться из стороны в сторону.

Ифриты притихли.

– Бербеды, мербеды, эй, кувшин, дай воды! – гаркнул во всю глотку Абаназар концовку заклинания. Кувшин резко остановился и вдруг опрокинулся на голову колдуну. Абаназара с ног до головы окатило ледяной водой, но тот все же успел сделать несколько жадных глотков. – Ха, видели, как я его? – победно уставился колдун на ифритов.

– Видели, колдун, – дружно ответили ифриты. Похоже, они все-таки недооценили старого колдуна.

– Вот так! – показал им Абаназар язык, стянул с себя балахон и взялся его отжимать. – Эти еще не выходили?

– Нет, колдун.

– Когда выйдут – разбудите! – Абаназар встряхнул хламиду, и та с треском развалилась на куски. – А, чтоб тебя шайтан побрал, гнусная ты тряпка!

Он бросил обрывки материи на землю и принялся их неистово топтать. Потом улегся на них – так теплее, – закутался как мог, подложил под голову кулак и захрапел.

– Страшный человек, – тихо произнес правый ифрит.

– И не говори, брат, – отозвался левый.

– Заколдованный мной кувшин своротил!

– Ага! А если он нас так?

– Лучше молчи, а то накаркаешь еще.

– И то верно. Эх, скотская у нас работа.

– Не то слово, брат, – тихонько, в кулак, вздохнул правый. – Да когда же они наконец выйдут? Сил моих больше нет!

– Терпи брат.

– Да терплю я, терплю! Пойду лучше колдуна укрою, а то еще от холода, неровен час, проснется.

– Ты прав. Лучше укрой.

– А все-таки жаль его.

– Его? Ты с ума сошел, брат?

– Жалкий он какой-то, одинокий.

– Ха, может, себе его возьмешь?

– Да на кой он мне сдался, шайтан его раздери?! Корми его, пои. А ну как загрызет?

– Вот то-то и оно, брат, то-то и оно…

Глава 14. Трах-тебедох

– Сте-епь да сте-епь круго-ом, – тянул Максим, сидя на полу посреди пещеры, раскачиваясь из стороны в сторону и не сводя глаз с одной, известной только ему, точки на противоположной стене.

– Шеф, ну хватит вам уже, – кружил вокруг него Ахмед, не зная, как подступиться к Максиму. – Какая еще степь, мы ведь в пещере! Вот, видите?

– Пу-уть дале-ок лежи-ит, – продолжал гнуть свое Максим, дирижируя себе волшебной палочкой.

– Шеф, кончайте меня пугать – это уже не смешно, в самом деле! Какой еще путь, куда?

– В той степи-и глухо-ой.

– Саид, чего ты стоишь, как чемодан на паперти? Сделай же что-нибудь! – кинулся Ахмед к бывшему соратнику.

– Говорил же: чужая магия, ничего не выйдет, – только и пожал плечами Саид.

– По-омира-ал ямщи-ик! – повысил голос Максим.

– Нет, шеф!!! Не надо! – замахал руками Ахмед. – Эх ты, – бросил он Саиду, – балда в носочках. Видишь, что ты натворил.

– А чего я такого сказал? – набычился Саид. – Правду сказал, как есть.

– Или замерзал? – Максим вопросительно уставился в потолок. – Да, все-таки замерзал. В то-ой степи-и глухо-ой…

– Шеф, да что с вами такое? Я вас просто не узнаю! – рявкнул Ахмед. – Ну не получилось – что за беда? Попробуйте еще раз.

– Да пожалуйста! – откликнулся на этот раз Максим. – Ала ад-Дину – эскимо в шоколаде, – вяло повел палочкой Максим.

Чпок!

В руках онемевшего Ала ад-Дина возникло мороженое в бумажной обертке. Юноша обнюхал сверток, лизнул его и поморщился.

– Невкусно. И он… оно холодное.

– Конечно, холодное – это же мороженое. И бумажку сними, тогда вкуснее будет, – бесцветным голосом пояснил Максим.

– Да? – Ала ад-Дин двумя пальчиками развернул бумажку и лизнул. – М-м, и вправду вкусно! Но почему оно все-таки холодное?

Его вопрос остался без ответа.

– Так, что еще? – продолжал Максим. – Саиду – набор вязальных спиц и крючков для макраме.

Дзинь!

В руке ошарашенного разбойника-экскурсовода возник увесистый позвякивающий сверток. Саид облизнул губы, дрожащим крюком развернул подарок, и глаза бывшего разбойника поползли на лоб от восхищения.

– Ух, спасибо, шеф! – прижал он сверток к груди. – Я никогда этого не забуду!

– Да на здоровье, – буркнул Максим. – И Ахмеду – букет.

Хлоп!

Лицо несчастного Ахмеда стало унылым и крайне недовольный. Казалось, еще немного, и тот разревется.

– Букет, букет! Этому – холодное эс-ки-мо, тому – спицы, а мне? Опять букет? Между прочим, уже пятый!

– Ты же, вроде, любил цветы? – вопросительно уставился на него Максим.

– Я их ненавижу! Уже! – рассвирепел Ахмед, бросил на пол букет гладиолусов и принялся неистово топтать ногами. – И вообще, то был не я! Цветы у нас любил Хабиб-ако. Как не найдет где, так все разглядывает и нюхает, да простит Аллах его прегрешения!

– Да, да, извини. Вот тебе тоже эскимо, только не злись.

Чпок!

– Ух ты, спасибо, шеф!

– А мне – домой! – взмах палочки и… – Сте-епь да сте-епь круго-ом…

– Послушайте, шеф, чего вам домой вдруг приспичило? – похрустывая шоколадной корочкой и млея от удовольствия, заметил Ахмед. – У вас теперь палочка есть, вы все можете, даже эс-ки-мо!

– Могу, Ахмед, я все могу. Даже могу из тебя балерину сделать.

– Это как? – заинтересовался Ахмед, даже перестав лизать неведомое лакомство.

– А вот так! – взмахнул палочкой Максим.

Ахмеда крутануло на месте, эскимо слетело с палочки и шмякнулось на пол, а через секунду глазам всех присутствующих предстал обновленный Ахмед в балетной пачке, пуантах и с диадемой на лысой голове вместо тюбетейки.

Ахмед с отвалившейся челюстью долгие десять секунд оглядывал себя, не веря собственным глазам, щупал грубыми пальцами тонкую материю и все пытался заглянуть под пачку, а потом покраснел, словно вареный рак, и вдруг залился горючими слезами.

– А-а-а!