это ты его снабжаешь пищей!»

Отныне каждый день ему давали

две кружки пива и четыре хлеба:

вельможа Ренси, сын вельможи Меру

давал всё это другу своему,

а тот уж — [поселянину] давал,

[как будто это он — его кормилец].

Правителю же Соляного Поля

сын Меру отослал [распоряженье] —

супругу поселянина того

припасами съестными обеспечить:

на каждый день — три меры ячменя.

И вот явился этот поселянин

второй раз умолять [вельможу Ренси].

Сказал он: «О, угодий управитель,

владыка мой, великий из великих, [253]

богатый из богатых, величайший,

вельможа среди [избранных] вельмож!

[Ты] — небесам кормило рулевое,

[ты] — для земли [такая же] опора,

как балка поперечная [для крыши,

ты] — гирька на строительном отвесе!

[Ведь без руля небесные светила

не смогут совершать круговращенье;

прогнётся балка — крыша тотчас рухнет;

без гирьки нить отвеса покосится —

и здание построят вкривь и вкось.]

Так не сбивайся же с пути, кормило!

Не прогибайся же, опора-балка!

Не отклоняйся вбок, отвеса нить!

Но господин великий отбирает

[имущество другого человека],

который для него — не господин,

который одинок и беззащитен.

А между тем в твоём, вельможа, доме

всего довольно! Караваи хлеба,

кувшины с пивом — всё для пропитанья

найдётся там!.. Ужель ты обеднеешь,

кормя подвластных всех тебе людей?

Ужель ты собираешься жить вечно?

Ведь смертный умирает точно так же,

как [вся] его прислуга...

                 Сколь грешно

весам — фальшивить, стрелку отклоняя;

а человеку честному, прямому —

[бесстыдно] справедливость искажать!

Гляди же, как низверг ты Правду с места:

чиновники — дурные [речи] молвят,

[насквозь] корыстным стало правосудье: [254]

дознатели судейские — хапуги,

а тот, кому в обязанность вменялось

пресечь клеветника — сам клеветник!

[Живительного] воздуха податель

на землю пал и корчится в удушье;

а кто прохладу прежде навевал,

тот нынче не даёт дышать [от зноя].[70]

Плутует тот, кто за делёж ответствен;

кто от несчастий должен защищать —

тот навлекает бедствия на город;

кому со злом предписано бороться —

он сам злодей!»

           И тут глава угодий,

вельможа Ренси, сын вельможи Меру,

предостерёг: «Тебя слуга мой схватит,

[и будешь ты безжалостно наказан

за наглые такие оскорбленья]!

Неужто сердцу твоему дороже

твоё добро?»

           Но этот поселянин,

[не вняв угрозе], дальше говорил:

«Крадёт зерно учётчик [урожая];

он должен увеличивать богатство

хозяина — а он несёт убыток

его хозяйству... Тот, кому пристало

законопослушанию учить —

он грабежу потворствует!..

                И кто же

преградой встанет на пути у зла,

когда он сам несправедливец — он, [255]

кто должен устранять несправедливость!

Он только с виду честным притворился,

а [сердцем] — в злодеяниях погряз!..

Иль к самому тебе, [вельможа Ренси],

всё это отношенья не имеет?..

Живуче зло! Но покарать его —

одной минуты дело. [Покарай же!]

Поступок благородный обернётся

тебе ж во благо. Заповедь гласит:

"Воздай [добром за доброе] деянье

тому, кто совершил его, чтоб [снова]

он [доброе] деянье совершил!"

А это значит: одари наградой

усердного в работе человека;

и это значит: отведи удар

заранее, пока не нанесён он;

и это значит: дай приказ тому,

кто приказанья исполнять обязан!

О, если б ты познал, [сколь это тяжко] —

быть разорённым за одно мгновенье!..

Зачах бы на корню твой виноградник,

случился бы падёж домашней птицы,

и дичь бы на болотах истребили!..

Но зрячий — слеп, и внемлющий — не слышит,

и превратился в грешника наставник».

<...>

И в третий раз явился поселянин,

чтоб умолять его, [вельможу Ренси].

Сказал он: «О угодий управитель,

мой господин, ты — Ра, владыка неба,

с твоею свитой! Ты — [податель] пищи [256]

для всех людей; волне[71] подобен ты;

ты — Хапи, что лугам приносит зелень

и жизнь дарует пашням опустелым!

Так пресеки грабёж и дай защиту

тому, кто угнетён; не превращайся

в стремительный и яростный поток,

[к которому никак не подступиться]

тому, кто [о защите] умоляет!

Ведь вечность уже близко — берегись![72]

<...>

Не говори неправды! Ты — весы;

язык твой — стрелка, губы — коромысла,

а сердце — гирька. Если ты закутал

своё лицо[73] перед разбоем сильных, —

то кто ж тогда бесчинства прекратит?!

Подобен ты презренному вовеки

стиральщику белья, что жаден сердцем:

он друга подведёт, родных оставит

ради того, кто даст ему работу;

кто ему платит — тот ему и брат!

Ты лодочнику жадному подобен,

который перевозит [через реку]

того лишь, кто способен заплатить!

Ты честному [подобен] человеку,

но только честь — хромая у него!

Начальнику амбара ты подобен,

который строит козни бедным людям! [257]

Ты — ястреб для людей: он поедает

тех птиц, что послабее!

                Ты — мясник,

который получает наслажденье,

убийства совершая, — и никто

винить его не станет за страданья

зарезанных [баранов и быков]!»

<...>

Держал же поселянин эти речи

к главе угодий Ренси, сыну Меру,

у входа в дом суда.

               И Ренси выслал

охранников