так и было. Под ногами попадаются сырые места. Значит, вода где-то рядом. Но сейчас она нам не требуется.

Воин нашёл возможность ещё и шутить. Они шли осторожно и медленно, следуя по извилистому пути бывшего водного потока. Густой от сырости воздух был наполнен ещё и подозрительной тишиной, отличной от того, что творилось наверху — воинственных криков и ужасных звуков смерти и разрушений от осадной техники.

Зенобия сильно закашлялась. Судя по всему, первоначальная вертикальная шахта, обязанная производить вытяжку воздуха, забилась землёй. От чадящего пламени появился въедливый запах горелого, прогоркшего оливкового масла. Еле отдышалась… Встретилось сужение и без того тесного коридора — был обвал глинистой породы. С трудом, но преодолели.

Зенобия узнала свою примету:

— Ещё немного. Будет развилка, там передохнём.

Действительно, вот она — развилка. Место просторное. Зенобия со спутником перевели дыхание, осмотрелись.

Пламя от светильников доставало недалеко. Тьма за пределами видимости ощущалась тревожно, как проявление сил зла. Слышались странные звуки, узнаваемые — как капель или журчание родника… Царица вслушивалась до тех пор, пока не почувствовала сильный стук собственного сердца…

Они продолжили путь. Страха не было, но были неприятные ощущения… Она вспомнила пещеру Арсения и о чём он говорил… Пришло облегчение… Вернулась уверенность. Неожиданно подумала: для неё нахождение в кяризе похоже на "зановорождение" в материнской утробе, откуда она выйдет в новый мир, к свершениям надежд.

Масрур обрадованно воскликнул:

— Колодец! Дальше пути нет.

Вверх, к свету, уходило расширение, куда вели ступени, высеченные вкруговую по стенкам колодца. Пришлось цепляться руками за выбоины в камне, чтобы не упасть. Первым поднимался Масрур. Упираясь руками в горловину колодца, выбрался наружу. Крикнул сверху:

— Всё в порядке!

Царица успешно поднялась — пригодилось умение в детстве лазать по скалам. Сильные руки подхватили её, поставили на землю.

***

Над долиной растекался зной, занавешенный дальней пыльной дымкой. Зенобия, продолжая идти, показала рукой в небо, где лениво парили орлы.

— Смотри, Масрур, меня встречают священные птицы. Боги любят меня!

Она почувствовала себя необыкновенно одухотворённой: выбравшись из сумрака подземелья, в свете дня ощутила глубокую высоту неба… Словно изнемогавший от жажды путник сполна напился хрустально чистой родниковой воды…

Оглядевшись по сторонам, Масрур заметил поодаль группу людей и верблюдов. От них отделился человек и замахал руками. Зенобия обрадовалась:

— Абдалаззис!

С арабом находились три спутника, судя по одежде, кочевники. В белых штанах и длинных широких рубахах, стянутых поясами; на головах привычные для арабов красные клетчатые платки, придерживаемые закрученными вокруг головы шерстяными жгутами. Раскланиваясь, Абдалаззис пояснил:

— Царица, я ждал тебя, как велела.

Он показал на человека средних лет, с невозмутимым видом сидящего на верблюде.

— Как мы договаривались, нанял проводника. У него самые быстрые верблюды. А это его помощники.

Абдалаззис махнул рукой в сторону троих кочевников. Масрур не заметил ничего подозрительного, как и царица.

— Моя благодарность будет щедрой, если мы сейчас же отправимся в дорогу.

***

Царице, как и командующему, было не привыкать ездить верхом на верблюдах. Устроились в сёдлах. Абдалаззис следовал за ней вместе с помощниками. Прошло немного времени, и Масрур увидел, как проводник повернул верблюда в сторону Пальмиры. Военачальник закричал:

— Ты не ошибся?

Проводник не ответил и продолжал путь. К ним приблизился Абдалаззис.

— Пусть царица не волнуется, проводник знает дорогу. Так вернее обойти засады римлян.

Неожиданно проводник заговорил:

— Я знаю, куда отвезти тебя, женщина! Будет лучше, если ты об этом узнаешь, когда поездка закончится.

— Как смеешь ты так разговаривать с царицей? — возмутился Масрур. Выхватив из-за пояса кинжал, он кинулся на проводника. Абдалаззис быстрым движением перехватил его руку и что-то крикнул своим спутникам. Боевого командира сбили с ног, обезоружили и связали верёвкой руки и ноги. В таком виде его грузное тело взвалили на верблюда вниз животом.

Пока это всё происходило, Зенобия в ужасе наблюдала и не могла сдвинуться с места. Увидев её состояние, араб со злорадной ухмылкой произнёс:

— Давно мечтал о такой встрече с тобой, царица Зенобия. Моё имя Амраддин, но поскольку оно тебе ни о чём не говорит, напомню другое имя — Дайзани. Это мой дядя, доверчивый, которого ты коварно заманила в ловушку и с которым затем бессердечно расправилась. Я поклялся отомстить тебе и сейчас счастлив, что вижу храбрую царицу испуганной и не знающей, что ждёт тебя впереди. Да, я был намерен убить тебя, но не сделаю этого. Лучше будет, если отдам тебя Аврелиану ради дружбы моего народа с Римом.

До Зенобии пока не дошло, что всё происходящее не дурной сон… Когда же она осознала реальность, то показалось, будто небо обрушилось.

МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ

Весть о пленении царицы мгновенно разнеслась среди пальмирцев. Покричав на площади между собой и пожаловавшись на судьбу, граждане распахнули перед римлянами ворота, предоставив город на милость победителю.

— Прощаю вас как обманутых своей правительницей, — объявили глашатаи волю императора. — Зря вы не отказались от кровопролития. А я наказываю вас тем, что обязываю разобрать часть городской стены, чтобы вы не могли впредь позволить себе сопротивление Риму, и сдать оружие, какое хранится в городе на складах и, ваших домах.

До смерти испуганного сына царицы Вабааллата римские воины нашли в одной из тесных кладовых дворца. Ему исполнилось двенадцать лет; он всё понимал и дал себя увести в лагерь, где его увидел император. Прыщеватый бледнолицый тучный подросток не произвёл на Аврелиана впечатления. Он представлял сына Зенобии и Одената несколько иначе. С выражением брезгливости император распорядился отправить его в Рим, где ожидать решения.

Конфискационная команда Аврелиана работала десять дней. Искали ценности во дворце и храмах, в домах богатых пальмирцев. К вывозу в Рим подготовили огромное количество мешков, корзин и ящиков с золотыми и серебряными монетами и самородками, с ценными тканями и одеждами, драгоценными камнями и много оружия. Отобрали у пальмирцев и передали римской армии несчётное число коней и верблюдов, отары овец и коз. На прощание Аврелиан назначил одного из самых храбрых командиров Марцеллина своим наместником в Сирии, разрешив занять царский дворец под резиденцию. В поддержку оставил гарнизон в тысячу воинов во главе с другим храбрым командиром — Сандарионом.

Отдав необходимые для униженной Пальмиры распоряжения, император возвратился в Эмесу, где его ожидали важные дела. Он воздержался от казни царицы на месте, хотя его просили военачальники. Подумал, что предать смерти знатную пленницу никогда не поздно, но при этом всё исполнить можно эффектно и не его руками. Вот почему Аврелиан приказал отправить Зенобию и советников с её командирами в Эмесу, где всех ожидал справедливый