Наказали всех стражников, кто дежурил в ту ночь, били палками до тех пор, пока они не расстались с жизнями.

В РИМЕ БЕСПОКОЯТСЯ

Аврелиан обладал достаточным опытом ведения осад и штурмов городских укреплений любой защищённости. Поэтому, имея при армии хорошо обученных военных специалистов, не считал лишним возить с собой в походах в разобранном виде соответствующие орудия, механизмы и технику. Проведением осадных мероприятий в каждом легионе руководили префекты, третьи по значению командиры. А они уже знали, например, как правильно использовать тот или иной механизм, чтобы разрушить стену или сделать подкоп.

Римская армия стояла у Пальмиры уже полгода, не предпринимая серьёзных действий. О причине догадывались с обеих сторон — император наделся, что в городе закончатся запасы продовольствия, воды, и тогда пальмирцы запросят мира. Если всё обстояло именно так, то Аврелиан просчитался, так как этими вопросами Зенобия озаботилась заранее. Хотя из осторожности велела контролировать выдачу продовольствия. К тому же она ожидала вступления в войну Персии и Армении. Так что бездействие римлян в Пальмире расценивали как признак неуверенности в дальнейших успехах в войне.

Время, проводимое в осаде Пальмиры, оказалось действительно тяжким испытанием для армии Аврелиана. Его поражали храбрость пальмирцев и страсть к вылазкам, вооружённым стычкам с врагом, то и дело возникавшим у стен города. Создавалось впечатление, что защитников Пальмиры вовсе не беспокоит осада, они рвались в бой, спускались со стен в самых неожиданных местах. Бесстрашно проникая в расположение римлян, наносили им ощутимый урон. К тому же к Пальмире подходили союзные кочевые племена бедуинов. Они с разных сторон атаковали римские посты, убивали воинов, грабили караваны, доставлявшие продовольствие для нужд армии Аврелиана. Ситуация стала критической, когда в одной из таких стычек в ногу императора попало бедуинское копьё. И хотя лекарь знал своё дело, на жаре рана затягивалась плохо. Армия не видела императора несколько дней и начала беспокоиться, подозревая, что тот погиб. Аврелиану пришлось, превозмогая боль, сесть на коня и с бодрым видом показаться воинам. В тот день его по-настоящему одолели мрачные предчувствия…

…Осада Пальмиры шла труднее, чем предполагали римские военачальники вместе с императором. Защитники умело сопротивлялись, не падали духом — в городе продолжалась привычная жизнь, с очередными религиозными праздниками и торжествами. Пальмирцев не страшили осадные орудия врага, у них оказалось гораздо больше технических средств, чем у римлян. Жители города хорошо владели различными методами их применения, особенно устройствами на основе горючего масла и нефти. Ими наносился самый большой урон римлянам, отчего среди воинов росло недовольство, поговаривали о нерешительности императора.

Для Аврелиана не стало неожиданностью появление в лагере Ульпия Кринита, его приёмного отца. При встрече с сыном сенатор неподдельно обрадовался, а потом они уединились — для ужина и обмена новостями. Ульпий не стал таиться, завёл откровенный разговор:

— Поясню, Аврелиан. Я здесь по воле Сената. Меня послали узнать, как обстоят наши дела. У многих сенаторов создалось впечатление, что в Сирии ты находишься ради собственного удовольствия, в то время как в Дакии опять неспокойно. Недружественные Риму племена карпов вынуждают римские гарнизоны оставить земли вдоль Дуная. Они уже напали на Ме-зию и Фракию. Сенат просит императора вернуться на Запад.

Аврелиан ответил не сразу. Судя по мрачному выражению лица, ему не понравилось появление Ульпия Кринита. Но браниться с Сенатом не входило в его намерения. Изобразив улыбку, он жёстким тоном произнёс:

— Из Рима вам кажется, что нет ничего проще, чем воевать с женщиной! Оттого, наверное, вы насмешливо говорите, будто эта царица не из тех героев, которых нужно опасаться. Я же на самом деле очень хочу поглядеть на тех насмешников, не имеющих представления о Зенобии. Да, она женщина, а я скажу, что дерётся она, как самый опытный полководец, который использует всё воинское искусство, все свои способности, чтобы не допустить поражения.

Сенатор удивлённо поднял брови.

— Неужели так всё сложно, император?

— Народ Рима не хочет знать ни характер, ни силу царицы Зенобии. А в Пальмире каждый участок стен только её умением оснащён двумя или тремя баллистами. Это её волей установлены машины, изливающие на нас жидкий огонь. Возможно, из-за страха перед наказанием и от отчаяния наполнена она мужеством, но при этом назвать её только женщиной как-то язык не поворачивается! Вот почему победа над Зенобией должна оцениваться в Риме как великая. Вот почему для одоления сопротивления этой царицы потребуется заступничество богов, хранителей Рима, которые до сих пор были благосклонны ко всем моим делам.

Ульпий молчал некоторое время, затем с огорчением произнёс:

— Если ты считаешь, что победа в этой войне с женщиной принесёт тебе лавры, пусть так. Лишь бы это не стало предметом злых насмешек наших с тобой врагов в Сенате. Но по моему опыту, если женщину не удаётся победить, с ней можно попробовать договориться.

Через два дня к Зенобии прибыл гонец с посланием:

"Аврелиан, император Римского государства, отвоевавший Восток, Зенобии и всем тем, кто воюет сообща с ней. Вы должны были бы сами сделать то, чего я требую от вас теперь в моем письме. Я предписываю вам сдаться и обещаю сохранить неприкосновенной вашу жизнь, причем ты, Зенобия, будешь жить вместе с близкими твоими людьми в том месте, куда я помещу тебя согласно решению блистательного Сената. Драгоценные камни, золото, серебро, шёлк, коней, верблюдов вы должны передать в римское государственное казначейство. Пальмирцам будут оставлены их права".

Содержание письма царицу не удивило. Прежде чем ответить, она несколько раз перечитала послание. Как понимать Аврелиана? Его предложение — это проявление силы или слабости? Скорее всего, Аврелиану стало тяжело держать армию у Пальмиры. Наверное, опять конфликты в Галлии, императору нужно увести легионы на Запад… К тому же Зенобия всё ещё надеялась на помощь Персии и Армении.

После некоторых раздумий царица написала ответ римскому императору:

"…Я удивлена твоим предложением, Аврелиан. Такой знаменитый воин, каким ты себя представляешь, должен знать, что противника можно принудить к сдаче смелыми действиями, но не письмами. Ты первый, кто так высоко оценил мои воинские способности. И поэтому ты должен знать, что от меня бесполезно требовать сдачи на милость победителя. Хочу напомнить тебе, что я из рода Клеопатры, царицы Египта, поэтому обладаю не меньшей решимостью и твёрдостью, чем она. Смерть для меня, как и для неё, — гораздо меньшее зло, чем рабство. Напрасно ты уже считаешь себя властителем Пальмиры. Очень скоро к нам присоединятся союзники, и тогда мы усмирим вашу гордыню, заставляющую вас с такой надменностью командовать нами. Разве Рим справится со столь многочисленным