обещала, находилась в лагере, предполагая наблюдать за сражением с возвышенного места. Неожиданное появление римлян под прикрытием огромного пыльного и шумного облака ввергло её в растерянность. Когда пыль рассеялась, царица с ужасом наблюдала, как вражеская конница с устрашающими криками напала на лагерь и начала избиение оторопевших пальмирских воинов.

Внезапность нападения позволила Аврелиану захватить инициативу в самом начале. Саббах попытался противостоять, развернув отряды лицом к вражеским конникам. В схватку вступила римская пехота. Легионеры, построившись плечом к плечу и смыкая щиты, тяжёлой мерной поступью двинулись на пальмирцев. Войска сошлись… Бились копьями, мечами и щитами. Увечили друг друга, ранили, убивали… Выживание раненых в схватке воинов не зависело от местонахождения в строю — впереди или в задних рядах когорты, с краю или в самом центре. Каждый воин бился с ожесточением, зло и всегда насмерть. Бился за себя и своих товарищей, ведь проигранное сражение закончится почти поголовным истреблением побеждённых…

Наступил момент, когда благодаря высокой воинской дисциплине, координации указаний Аврелиана и действий командиров римская кавалерия принялась уничтожать дрогнувшую пальмирскую пехоту. Зенобия заметила это и послала туда катафрактариев — тяжеловооружённых всадников, которые мгновенно нанесли противнику таранный удар. Римляне начали отступать, пятиться назад, увлекая за собой пальмирцев, готовых праздновать победу. Неожиданно ряды римлян разомкнулись.

Наступающие оказались в западне, — началось избиение пальмирских воинов…

***

Сражение у Антиохии двух сильнейших на то время армий вышло недолгим и с далеко идущими последствиями для противников. После позорного поражения царица не решилась возвращаться в Антиохию, чтобы вместе с остатками армии укрыться за надёжными стенами крепости. Понимала, что местные жители не простят ей поражения. К тому же Зенобия была уверена, что проиграла она случайно. В следующий раз такого не случится! Оставалась надежда, что в Эмесе, куда поспешила Зенобия, она пополнит войско добровольцами из местного ополчения и наёмниками из союзных племён и тогда с учётом ошибок оправдается. Так и поступила…

Ужасная новость о поражении армии Зенобии вызвала панику у жителей Антиохии. Боясь гнева Аврелиана, многие искали убежище в сельской местности. Император не спешил занимать город. Позволил войску расположиться лагерем у стен города и ждать оттуда депутацию с изъявлением покорности.

Приняв такое решение, Аврелиан имел свой собственный интерес: если город сдаётся без сопротивления — вся военная добыча достаётся ему, командующему. Антиохия отослала к нему послов и замерла в тревожном ожидании. В тот же день послы вернулись в город и сообщили слова императора:

"Прощаю всех, кто скорее по необходимости, чем по собственному выбору поступил на службу к пальмирской царице".

Призывы Аврелиана вызвали доверие у жителей города, и они распахнули перед римлянами ворота. Грабить Антиохию император не позволил, только обложил контрибуцией, что не осталась незамеченным по всему Востоку.

ЭМЕСА ОТКРЫВАЕТ ВОРОТА

Продвижение римлян к Эмесе от Антиохии оказалось быстрым и не встретило препятствий. Армия заняла равнину перед городом и стала огромным походным лагерем. Зенобия находилась в городе и чувствовала себя уверенно. При ней находилось войско, что сохранилось после сражения у Антиохии, к которому прибавились воины местного гарнизона. Состояние царской казны, которая имелась при Зенобии, позволяло не только платить войску жалованье, но ещё и набирать наёмников из соседних государств, слетевшихся в Эмесу, как пчёлы на мёд.

На данный момент преимущество в численности воинов было на стороне Аврелиана. После Антиохии римская армия незначительно уменьшилась, но ежедневно пополнялась за счёт всадников из кочевых племён, перебежчиков из стана пальмирской царицы.

Используя сведения шпионов, ежедневно проникавших в город, Аврелиан неплохо представлял себе реальные силы Зенобии. И хотя император был уверен в своих воинах, не спешил предпринимать решительных действий. Понимал, что армия царицы ещё способна противостоять римлянам. Поэтому приказал своим командирам расположиться лагерем у города и ни в коем случае не обижать местное население. Не обращать внимания даже на вылазки пальмирских всадников и нападения на отдельных римских воинов…

После одной из вылазок Масрур привёл к царице человека, чем-то похожего на Аврелиана:

— Нужно поднять настроение у жителей Эмесы. Мы нашли в городе человека, похожего на Аврелиана. Людям надо говорить, что мы захватили в плен римского императора, в цепях водить его по улицам, показывать народу.

Зенобия засмеялась, но ей понравилась "шутка". Жители видели "императора", радовались, предполагая, что теперь война закончится. Верили, что это Аврелиан, Когда же настоящему императору сообщили о проделке царицы, он тоже смеялся, но уходить ни с чем от Эмесы не собирался. Более того, в ответ оседлал коня и гордо проехал вдоль осажденного города, вызвав у защитников стен огромное разочарование и затем уныние.

Царица не выдержала первая, вывела войско. Враги сходились медленно. С обеих сторон из разинутых в ярости глоток раздавались громкие боевые кличи. Зенобия на коне и в боевых позолоченных доспехах расположилась в центре, откуда собиралась управлять действиями командиров. Первыми ускорили шаг пальмирцы, а когда уткнулись в римские ряды, раздались оглушающие звуки — команды и трубные сигналы, боевой клич римлян и пальмирцев, звон оружия, металлический скрежет, конское ржанье, стоны раненых. В порыве исступления враги убивали друг друга, не задумываясь о ценности своей и чужой жизни. Долину постепенно накрыло огромное облако пыли, сократившее видимость и затруднившее управление сражением. Стало трудно дышать…

Бой начался с того, что воины вспомогательных отрядов с обеих сторон издалека забросали противника убийственными дротиками. Это были пилумы, которые, попадая в щиты врагов, надёжно застревали и уже становились помехой воину в дальнейших действиях. У каждого воина-гастата имелось по два пилума; задние ряды по цепочке передавали их передним, и, таким образом, на противника обрушивался шквал пилумов, вынуждая бросить щит, как бесполезную вещь. После этого гастаты быстрым шагом наступали на построения врага, и при сближении каждый воин стремился свалить противника на землю ударом тяжёлых щитов — скутумов. При этом римские легионеры наносили колющие удары мечом-гладисом, умело просовывая их в промежутки между щитами пальмирцев.

Поначалу воины Зенобии теснили легионеров, а римлянам приходилось отражать их натиск. Из-за того, что римляне действовали слаженно, спокойно и умело, пальмирцев полегло немало. И всё равно в какой-то момент Зенобия заметила прореху в первых рядах римских воинов. Она направила туда отряд тяжеловооружённых всадников, которые проломили оборону и стали вгрызаться в расстроенные вражеские ряды, начали перемалывать легионеров, как пшеницу в зернотёрке. Аврелиан немедленно выдвинул против пальмирских всадников свою конницу, под напором которой наметившаяся брешь была закрыта, а поле боя усеяно телами павших пальмирцев. Побоище продолжилось…

При очередном ударе римской конницы левое крыло пальмирцев пришло в расстройство: головные ряды были смяты, цепь строя разорвалась…