к их вождям переговорщиков, чтобы предложить мир и позволить вернуться по домам взамен обещания больше не заходить в пределы Империи.

Захват царицей Зенобией египетской житницы грозит Риму голодом… Это император понимал, как никто другой. Уже сейчас ситуация с ценами на продовольствие на рынках италийских городов становилась неуправляемой, о чём докладывалось Аврелиану. Зерно выдавалось уже из армейских запасов, а для плебеев устраивалась бесплатная раздача хлеба. Но этих мер оказалось крайне мало. В столице хлеба и продовольствия явно не хватало, как и по всей Италии. А после потери Египта и последовавшей блокады морской торговли назрела опасность возвращения трудных времён. Так случалось в трудные периоды истории Рима — например, когда повышался уровень воды в Тибре: заливало не только окрестные низины с болотами, но и торговые склады на берегу главной гавани в Остии. Здесь в огромных объёмах хранилось продовольствие, в основном пшеница для выпечки хлеба, чтобы бесплатно раздавать гражданам.

Выживание огромного перенаселённого города, где ничего своего не имелось и не производилось, становилось трудным даже при благополучной ситуации. Любая случайность в поставках зерна нарушала веками установленный порядок. В такие моменты римляне проявляли готовность к мятежу против власти в любой момент и по любой причине. Так и сейчас, когда по Риму безудержно ползли слухи о сдаче города варварам, возник заговор, зачинщиками которого оказались… рабы и наёмные ремесленники государственного монетного двора. Волнение, подогреваемое частью сенаторов недовольных Аврелианом, перекинулось в жилые кварталы. Произошло восстание, на усмирение которого император был вынужден срочно бросить силы…

***

Незадолго до этих событий Аврелиан услышал от Антистия, помощника по делам дворцовой канцелярии, что часть серебряных монет в торговом обороте является медными подделками.

— О чём ты говоришь? — изумился он. — На каждой монете есть лик императора! Разве такое возможно?

— Настолько возможно, господин, что я нашёл ювелира, знатока подобных монет, и осмелился пригласить к тебе. Имя его Фелициссим, он из иудеев. Расскажет правду, если спросишь.

— Покажи его, — потребовал Аврелиан.

Фелициссим оказался пожилым и не по годам подвижным человеком с подозрительно бегающими глазами. На вопрос императора охотно ответил:

— Мне приходится встречаться с заказчиками, которые просят изготовить ювелирное изделие из меди, но чтобы выглядело как ценное, из серебра и золота. Я исполняю заказ, покрывая недорогую медь тонким слоем из дорогого металла, и в таких случаях нет ничего противозаконного. Но если кто просит таким образом изготовить монету с дорогим моему сердцу ликом императора, отказываю и осуждаю тех, кто на столь ужасное дело решается. Ведь тогда назначенная цена монеты не соответствует содержанию серебра или золота. И чем больше таких подделок в обороте, тем быстрее обесценивается настоящая монета, а за ней дорожают товары.

— В чём хитрость подделки?

— А в том, что медная заготовка размягчается огнём не намного позже серебра, что позволяет обоим металлам сплавляться перед чеканкой. Тот же принцип используется и при подделке золотых монет.

— Но это же преступление! — вскричал Аврелиан.

— Мой господин, — взял слово Антистий, — такие случаи встречаются у многих народов. Если верить Геродоту, царь Самоса Поликрат расплатился со спартанскими наёмниками свинцовыми деньгами с позолотой, которые сам же велел изготовить. Император Клавдий прибегал к изготовлению подделок, и Нерон разрешил добавлять в серебряные монеты излишнюю медь. При этом каждый правитель предполагал, что создаёт благополучие Рима, а на самом деле пускал в оборот неполноценные монеты, создавая трудности в торговле.

— Но ведь существует наказание за подделку монет смертная казнь с конфискацией имущества! — искренне возмутился Аврелиан.

— Да, господин! Но если незаконным делом занимается император — он всё делает в интересах доверенного ему государства. Ему разрешено.

Аврелиан застыл в мрачном раздумье. До него дошло, что, если подобное происходит в монетном производстве, это подорвёт доверие к торговле и как результат власти императора. Он обернулся к Фелициссиму.

— Мне некогда вникать во все подробности, о которых ты сообщил. Я отбываю в Дакию, где меня ждёт армия. Назначаю тебя доверенным лицом императора при чеканке монет из серебра и золота. Когда вернусь, призову с отчётом.

***

И вот Аврелиан с легионами спешил в Рим. Взбунтовались рабы и наёмные ремесленники чеканной мастерской при храме богини Монеты. Убили Фелициссима за то, что он уличил приставленных к монетному производству людей в краже казённого серебра. Неожиданно их поддержали сенаторы из тех, кто желал ослабления императорской власти. Призывали плебеев и прочих горожан принять участие в восстании. В короткое время беспорядки с чудовищной быстротой распространились по городским улицам. Рим заполыхал пожарами и ненавистью…

Преисполненный гневом и жаждой мщения Аврелиан приказал легионерам убивать всех подряд, кого встречали с оружием или награбленными имуществом. Но мятежники не спасовали, противостояли успешно. Не привыкшие воевать в тесноте улиц воины императора несли потери. Пришлось Аврелиану самому принять участие в боях и направить войско на приступ хорошо укреплённых стен Монетного Двора.

Мятеж был подавлен, хотя погибли семь тысяч его воинов и десятки тысяч горожан. Кто из мятежников остался жив и сдался, тех казнили на крестах из брёвен, как разбойников. Без суда и следствия император казнил сенаторов, кто осмелился выступить против него — по римским законам, через удавку или в особых случаях через самоубийство. Не принималось во внимание, достаточно ли доказательств, Аврелиан не соразмерял наказание с виной, потому что считал, что безопасность его личной власти и государства находятся под угрозой. Для смертного приговора хватало делатория, анонимного доноса, или показаний единственного свидетеля, даже ненадежного или ничтожного вроде раба.

***

После расправы с мятежниками из Монетного Двора и с теми, кто их поддержал, доверие граждан Аврелиан завоевал снова. Стабилизировались и цены на рынках. Полноценные монеты вернулись в торговый оборот, подделки были изъяты. Аврелиан опять занялся рутинным делом: разработкой стратегии противостояния варварам и укреплением городских стен.

Оказалось, что в столице могущественной Римской империи охранительные стены в некоторых местах обветшали настолько, что в случае вражеского нашествия проникнуть в город будет несложно. К тому же безудержный рост населения требовал дополнительных площадей для застройки, отчего за восемь веков от царя Сервия Туллия, оградившего, казалось, надёжным и стенами семь основных холмов Рима, за пределами укреплений появились новые кварталы. По тому, с каким увлечением Аврелиан взялся за реконструкцию стен, горожане подумали, что таким образом он старается загладить свою вину за недавнюю жестокую расправу с мятежниками.

Аврелиан вызвал городского эдила, возглавляющего помимо прочих дел строительство зданий и сооружений. Поручил найти архитектора и составить смету на возведение стен с материалами и оплатой труда землекопов, каменотёсов и прочих специалистов в подобном строительстве. Архитектор нашёлся из