Еще один удар – и снова никакого результата.

Валерик врезался в дореволюционный медный самовар, и магазин наполнился густым переливчатым звоном.

– Ну все, тебе конец! – заревел Валерик, вертясь на одном месте.

Тем временем бледный клиент подошел к нему вплотную, обмакнул палец в кровь, стекающую по щеке, и облизал.

– Вкусно! – на его бледном лице расцвела довольная улыбка.

Серафим в ужасе наблюдал за развитием событий.

Валерик остановился, тупо глядя перед собой. А бледнолицый клиент скользнул к нему, зашел сбоку и вдруг впился зубами в шею Валерика чуть ниже уха. Тот покачнулся, охнул и упал на колени.

Клиент на какое-то время замер, удовлетворенно урча и издавая странный хлюпающий звук, будто целовался с кем-то взасос. Валерик мелко подергивался. Потом по его большому телу пробежала судорога, он шумно выдохнул и с грохотом завалился на бок. Левая нога еще долго дрожала и подергивалась, как у собаки, которой снится охота.

Серафим прятался за прилавком. Он просто не мог поверить своим глазам. То, что происходило сейчас перед ним, могло быть только страшным сном, только ночным кошмаром, но все попытки проснуться ни к чему не приводили. Вдобавок ко всему где-то совсем рядом раздавалась сухая кастаньетная дробь, похожая на ту, что исполняют в цирке перед смертельным номером.

Наконец он осознал, что эту дробь выбивают его собственные зубы.

Бледнолицый клиент поднялся, повернулся к Серафиму и, сыто рыгнув, проговорил:

– Ну, мне наконец кто-нибудь откроет дверь?

– Д-д-да! – выдавил Серафим, кое-как справившись с кастаньетной дробью зубов.

– Ну, так открой!

Для того чтобы отпереть дверь магазина, Серафим должен был выбраться из-за прилавка и пройти мимо этого ужасного бледнолицего существа, но это оказалось выше его сил.

– З-з-забирайте все! – проблеял он, одну за другой бросая в сторону ужасного клиента золотые монеты.

– Мне хватит этих денег, – проговорил тот. – Монеты можешь оставить себе.

Но Серафим его не слушал. Вслед за монетами он бросал все, что подворачивалось под руку, – эмалевые табакерки, старинные портсигары, веера, театральные бинокли…

– Все… забирайте все… – бормотал он, – только не трогайте… только не трогайте меня!..

Среди прочего ему подвернулись ключи от магазина – и они тоже полетели к ногам клиента. Тот спокойно поднял ключи, открыл дверь и скрылся в темноте.

Наслушавшись рассказов Капы, Лиза спала ужасно. Ей снились темные подземелья, скелеты, прикованные ржавыми цепями, замурованные камеры, палач в черном колпаке, монахи в серых капюшонах, множество замученных стенающих людей, вампиры с длинными клыками – мужчины и женщины, их было очень много – в общем, не сны, а фильмы ужасов.

Лиза металась во сне, ее то бросало в жар, так что хотелось сорвать с себя тонкую ночную рубашку и бежать под холодный душ, то тело сотрясала ледяная дрожь, так что Лиза закутывалась в одеяло и все равно не могла согреться.

Только под утро, когда за окнами занимался серый неприветливый рассвет, Лизе удалось заснуть. И конечно, она проспала. Не слышала будильника, а скорее всего, она просто забыла его завести. Еще бы не забыть, когда столько всего навалилось!

Лиза металась по квартире, натягивая на себя одежду и впопыхах пытаясь набросать на лицо хоть какой-то макияж. Некогда было заниматься изучением своей физиономии в зеркале, но то, что мелькнуло там, когда Лиза чистила зубы, годилось лишь для помойки. Бутылки собирать или пустые коробки жечь.

Капа возникла в дверях своей комнаты в розовом халате, на котором было слишком много оборочек.

– Лизочек, кофе… завтрак… – бормотала она, но Лиза только отмахнулась.

Она выскочила из квартиры, но пришлось вернуться от лифта, потому что забыла ключи от машины.

По дороге на работу Лиза попала в пробку. Перед въездом на Литейный мост столкнулись две машины, жертв не было, но ждали ГИБДД. Это место и так-то трудно проехать, а тут выстроилась такая пробка, что в ней можно было простоять полдня.

Лиза кое-как пробралась в объезд, огородами, но все равно опоздала на полчаса. Все места на парковке были заняты, Лиза растерянно осматривала стоянку. Охранник Гена вышел из своей будки.

– Давай ключи, – сказал он, правильно оценив ситуацию, – этот вон, – он кивнул на черный джип, – сейчас поедет, ненадолго припарковался, я твою машинку на его место определю.

– Спасибо, Геночка, – Лиза послала ему воздушный поцелуй и выскочила из машины.

И по закону подлости столкнулась с шефом. Который тоже сегодня опоздал, небось в той же пробке простоял. Но, как известно, начальство не опаздывает, а задерживается.

– Доброе утро! – Лиза виновато отвела глаза и постаралась прошмыгнуть мимо, но шеф схватил ее за рукав.

– Скворцова! – прошипел он. – Ты что это себе позволяешь?

– Извините, Леонид Палыч, – повинилась Лиза, – пробка на Литейном, авария перед мостом…

– У тебя вечно пробки! – загремел шеф. – То пожар, то потоп, то понос, то золотуха! Вечно она отпрашивается, опаздывает, врет все время про больных родственников! Надоело!

«Я вру? – удивилась Лиза. – Это что-то новое…»

Но шеф, умело сам себя распаляя, орал уж вовсе что-то несусветное. По его словам выходило, что Лиза – полная дура, что в работе она разбирается хуже пятилетнего ребенка и что он, шеф, сам удивляется, для чего он держит эту убогую идиотку, если она не справляется с самыми элементарными вещами.

Лиза смотрела, как шевелятся его губы, и думала, почему она терпела такое отношение так долго. В словах шефа нет ни слова правды. Конечно, она отпрашивается, но все прекрасно знают ее обстоятельства в виде Капы. И сочувствуют ей, потому что такое с каждым может случиться. А в работе она разбирается не хуже других, работает много, вот сейчас тащит на себе три проекта. И никто, в общем-то, не помогает, все на ней.

И какого черта она позволяет на себя орать этому уроду, если вчера она не побоялась переехать машиной Никиту, точнее, то, во что он превратился. А ведь был когда-то ее любимым…

Шеф, наткнувшись на ее взгляд, замолчал резко, будто уперся лбом в стеклянную стену.

Лиза осторожно оглянулась по сторонам. На стоянке никого не было, Гена отвернулся. Хорошо, что нет свидетелей.

– Ты чего на меня орешь? – прошипела она и шагнула вперед, на шефа. – Ты что голос повышаешь, сморчок недоделанный, мокрица в кабинете? Христа ради он меня, убогую, на работе держит! Да ты сам в делах ничего не соображаешь, умеешь только орать на людей, а совета дельного от тебя не дождешься, хоть год в кабинете штаны протирай! Уволить меня собрался? Да сама уйду завтра же! Я-то работу найду, а вот кто у тебя на трех проектах пахать станет? Кому поручишь, когда все у меня вот тут… – она постучала по виску. – У кого нужные люди в типографии и в рекламном агентстве прикормлены? Все это со мной и уйдет, придется три проекта с начала начинать!