В тот день в студии был Фил Тейлор. Потом он с Дэвидом и Сидом сидел за столом в буфете на Эбби-роуд. Дэвид спросил у Сида, чем тот занимается. «Ну, – сказал Сид, – у меня есть цветной телевизор и холодильник. В холодильнике свиные отбивные, только они все время портятся, вечно надо новые покупать».

Позднее Фил, уезжая из студии, заметил, что Сид высматривает, кто бы его подбросил. Фил сомневался, что в силах поддержать разговор, и, проезжая мимо, пригнулся.

Визит Сида – в такой момент и в такой обстановке – был дико странный, но надо сказать, что для «Shine On You Crazy Diamond» его присутствие стало катализатором. Текст уже был написан, однако появление Сида подчеркнуло меланхолию и, возможно, повлияло на окончательную версию песни. Я по-прежнему считаю самым сильным моментом на всей пластинке тот, где последние ноты стихают и Рик на высоких тонах повторяет скорбную линию рубато из «See Emily Play».

После успеха «Dark Side» мы со Стормом и «Хипгнозисом» были вольны развивать самые причудливые идеи. Сторм предложил четыре-пять концепций на темы альбома – включая человека, плывущего сквозь песок, застывший нырок, горящего бизнесмена и летящую вуаль. Чтобы не мучиться с выбором, мы взяли все.

Закончив запись, мы переключились на живые выступления. Решив, что нам нужен режиссер на дополнительный материал в фоновое видео, мы подписали контракт с венгерским режиссером Питером Медаком, который поставил «День в смерти Джо Эгга» и «Правящий класс». Он переснял для нас «Money» и «On the Run». Мы хотели перейти на новый уровень, потому и пригласили профессионального кинорежиссера. Из тех же соображений мы позвали Джеральда Скарфа мультипликатором.

Впервые мы познакомились с Джерри через его шурина Питера Эшера, нашего знакомого еще с шестидесятых, – он тогда играл в дуэте Peter & Gordon, у которого был хитовый альбом в Америке с песнями «Lady Godiva» и «World Without Love». Питер никогда не отказывал нам в советах, пусть даже мы не всегда им следовали. Закончив исполнительскую карьеру, он стал весьма успешным менеджером и приглядывал за Джеймсом Тейлором и Линдой Ронстадт.

Я видел чудесный, раскрашенный вручную мультфильм под названием «Долгое затянутое путешествие», который Джерри Скарф выполнил для одной программы Би-би-си, и когда мы стали искать новые идеи для фильма, его имя всплыло тут же. Джерри был очень культурным человеком с ясными воззрениями на политику и жизнь, обладал таким же черным чувством юмора, как и мы, так что мы быстро нашли общий язык. Джерри создал образы и киноэпизоды – в том числе человеческую фигуру, уносимую ветром, а также сюрреалистического монстра, похожего на броненосца. Оба этих образа использовались в композиции «Welcome to the Machine». Как и в случае с Дереком Меддингсом, участие Джерри показало, что коммерческий успех дает нам возможность работать с настоящими профессионалами.

В июне 1975 года мы снова отправились на гастроли в Америку. Наши спецэффекты все усложнялись. Самым красочным провалом стала, пожалуй, надувная пирамида. Полагаясь на архитектурное образование, любезно профинансированное британскими налогоплательщиками, Роджер задумал сделать сцену в форме пирамиды с надувной крышей, решив таким образом все проблемы с дизайном площадки тех размеров, что нам требовались, и заодно обеспечив защиту от непогоды. Идея нас восхитила – мы считали, выглядеть будет просто сказочно. Изюминкой было то, что в кульминации шоу пирамиде полагалось потрясти воображение публики, изящно поднявшись в небеса на канате.

Первое шоу состоялось в Атланте, где сила ветра превысила параметры безопасности, и наше сооружение не сработало. Мы попытались решить проблему и подключили целую бригаду ремонтников – они чинили и перестраивали всю конструкцию, а мы тем временем давали концерты под крышей. Однако, преследуемые скверной погодой, трудностями транспортировки гелия и еще более сильным ветром, мы в конечном итоге – подобно капитану Хорнблауэру, который столкнулся с вышедшим из-под контроля парусом, – отдали распоряжение обрезать канат и выпустить эту штуковину на свободу.

Пирамидальная сцена на разных этапах сборки. Дизайн требовал колонн по углам, высотой в сорок с лишним футов, основания площадью в шестьсот квадратных футов (размер приличного дома), общей высоты конструкции в восемьдесят футов и объема гелия, которого хватило бы дирижаблю. При малейшем дуновении ветра вся конструкция дрожала и колыхалась, как лондонский мост Миллениум сразу после открытия.

Конструкция поднялась на несколько сотен футов и перевернулась. Из ее вершины слезой выполз воздушный шар. «Боже мой, да она рожает!» – выкрикнул какой-то обдолбанный американец. Теперь ткани, понятное дело, уже не хватало подъемной силы – и, пока гелиевая «слеза» направлялась в стратосферу, самое большое влажное одеяло в мире весьма неграциозно накрыло автостоянку, где его разорвали на клочки буйные охотники за сувенирами. После шоу мы вышли к авансцене, спрыгнули на землю и беспрепятственно дотопали до ближайшего отеля. Так до нас дошло, что пирамида куда узнаваемее нас, – и мы были довольны.

Небольшой, но наглядной иллюстрацией размаха наших турне был размер завтрака гастрольной бригады. Я случайно оказался в одной из комнат обслуживающего персонала, когда туда прибыл завтрак. Во-первых, принесли его почему-то в два часа ночи после концерта, но это бы ладно – гораздо больше впечатлял масштаб трапезы. Расчет явно был на то, чтобы никто из гастрольной бригады еще сутки не мог смотреть на еду. Бифштекс, яичница, бекон, картофельные оладьи, вафли, кексы и блины подали вместе со свежими фруктами, кукурузными хлопьями, французскими тостами и лимонадом. Завершали пиршество сок, кофе и широкий ассортимент спиртного.

Стив О’Рурк в общительном настроении в Денвере, проводит аудиенцию за кулисами; среди придворных – Рик, гастрольная помощница Вики Робинсон и Джинджер Гилмор (крайняя справа).

Наш аппетит к сценическим эффектам тоже не знал границ, и продолжалось это до самой Канады, где после нашего финального североамериканского шоу какой-то излишне ревностный член гастрольной бригады, поощряемый Аланом Фреем, нашим давнишним американским агентом, решил, что самый простой способ избавиться от оставшейся взрывчатки – прикрепить ее к табло на стадионе и поджечь. Взрыв оказался поистине сногсшибательным. Табло изрыгнуло из себя дым, огонь, а также счет порядка тысячи очков каждой из команд. Нам пришлось заплатить не только за табло, но и за множество стекол, вылетевших в ближайших домах. К счастью, мы успели откланяться до того, как местные спустили на нас собак.

Зал в Лос-Анджелесе, апрель 1975 года.