Дэвид и Рик на крыльце Abbey Road Studios во время записи альбома «Wish You Were Here».

С двумя игроками команды по американскому футболу «Питтсбургские пираты» – они помогали в качестве охраны; Питтсбург, июнь 1975 года.

В апреле 1975 года мы сделали перерыв в студийной работе, отправившись в очередное турне по Штатам. Некоторые уроки мы усвоили – вклад профессионалов заметно улучшил наше сценическое шоу. Прежде наши спецэффекты были опасной смесью воображения и мимолетного знакомства с искусством пиротехники. Когда-то на одном выступлении в «Кобо-холле» в Детройте слишком ретивое использование пороха в опасной близости от контргруза, в литье которого оказался дефект, чуть не оборвало все наши карьеры одним взрывом. В кульминации «Careful With That Axe» вместо хлопка и вспышки, которых мы, вообще-то, ожидали, последовал грандиозный взрыв, мигом выбивший диффузоры почти всех наших динамиков. В результате остаток концерта звучал довольно бледно. Что хуже, осколки контргруза разлетелись и попали минимум в одного зрителя, – к счастью, он отказался от госпитализации и в качестве возмещения ущерба удовлетворился футболкой. Наш гастрольный менеджер Крис Адамсон припоминает, что от этого взрыва басовые динамики Роджера улетели в десятый ряд пустых сидений за сценой и гастрольная бригада провела весь следующий день, ремонтируя колонки для очередного выступления.

В другой раз, на концерте в «Бостон-Гарденз», отряды пожарной охраны разместились вокруг сцены, чтобы предотвратить использование запрещенной пиротехники. Наступило время шоу, а никакой пиротехники нигде не было видно. На самом деле вся она была упрятана в ящики, а работникам гастрольной бригады полагалось в нужный момент совершить стратегически важный рывок для детонации каждого заряда. Пожарные раскусили эту тактику, однако бригада их опережала. Когда дюжий пожарный схватил одного «роуди», очередной взрыв возвестил о том, что это был всего лишь отвлекающий маневр. В общем, только ирландская фамилия и бостонские знакомства нашего менеджера спасли нас всех от тюрьмы.

К американскому туру 1975 года мы очень кстати заручились помощью доки в спецэффектах Дерека Меддингса, который отвечал за постановку лучших взрывов в фильмах о Джеймсе Бонде. Опыт Дерека оказался просто неоценим. Его работа в бондиане обеспечила нам доверие пожарных: они поняли, что мы свое дело знаем. Участие Дерека также подчеркивало растущий опыт и профессионализм нашей гастрольной бригады.

В мае и июне мы вернулись в студию и вновь навалились на альбом «Wish You Were Here». До нас донеслась весть, что на Эбби-роуд записываются корифей джазовой скрипки Стефан Граппелли и классический скрипач Иегуди Менухин, и кто-то предложил нас познакомить. Логично было позвать их сыграть у нас. Мы подумали, они смогут что-то добавить к заглавному треку – он для этого подходил лучше всего, так как был, по сути, акустическим. Оба скрипача были рады нашей просьбе, и Стефан принял вызов. Иегуди предпочел постоять и послушать прихотливую джазовую скрипку Стефана. Это был эксперимент, и вместо того, чтобы загнать все на две дорожки и сохранить, мы сразу записали на многодорожечник, а потом забили чем-то поверх, когда решили, что скрипка здесь будет лишней.

Дэвид разъезжает по какому-то стадиону на велосипеде.

Более продолжительным стало сотрудничество с Роем Харпером. Рой был гибридом поэта и трубадура в традициях великих английских эксцентриков. Он был клиентом Blackhill Питера Дженнера и Эндрю Кинга, тоже артистом EMI и записывал на Эбби-роуд альбом под названием «HQ». Мы всё не могли решить, как петь «Have a Cigar». Роджер был недоволен своим вокалом. Мы с Риком считали, что петь должен Дэвид, но и тот сомневался, что отдаст песне должное. По счастью, к нам в аппаратную заглянул Рой (мы частенько заходили друг к другу на сессии) и предложил спеть. Тогда мы сочли, что это удачное решение, но, по-моему, Роджер впоследствии сожалел, что не спел сам, – он все больше проникался идеей, что сам должен петь все свои песни.

Во время тех сессий на Эбби-роуд 5 июня к нам явился совершенно неожиданный визитер. Я вышел из студии в аппаратную и увидел какого-то крупного толстяка с бритой головой, в поношенном бежевом макинтоше. В руке пластиковый пакет, на лице застыла довольно благожелательная, но отрешенная гримаса. С такой внешностью в студию обычно не пускали дальше приемной, и я предположил, что он друг кого-то из наших звукорежиссеров. В конце концов Дэвид спросил, знаю ли я, кто это. Я все равно не смог опознать, пока мне не сказали. Это был Сид. Даже сейчас, двадцать с лишним лет спустя, я помню свое смятение.

Физическая перемена ужаснула меня. Я помнил Сида семилетней давности – на сорок кило легче, темнокудрого и кипучего. Вспоминал я не истощенного Сида, каким он был под конец, а того, каким мы его узнали, когда он приехал в Лондон из Кембриджа. Сида, что играл на сногсшибательной гитаре Fender Esquire с зеркальными дисками, Сида, в чьем гардеробе было полно рубашек от Теа Портер, Сида под ручку с красивой блондинистой подружкой.

Судя по виду, теперь у него особо не было никаких друзей. Говорил он отрывисто и не вполне связно, хотя, если честно, мы все тогда не выказали красноречия. Понятия не имею, зачем он пришел. Его не приглашали, и я не видел его с тех пор, как он покинул группу в 1968 году, хотя в 1970-м Роджер, Рик и Дэвид работали над двумя сольниками Сида: Дэвид играл с Роджером на «The Madcap Laughs», а с Риком – на «Barrett». Сид по-прежнему жил в Лондоне (одно время он снимал номер в отеле «Хилтон»). Очевидно, он услышал, что мы работаем на Эбби-роуд. Внезапно на нас обрушился целый период жизни группы. Вернулась вина. Мы все сыграли роль в том, чтобы довести Сида до его нынешнего состояния, – через отказ признавать очевидное, недостаток ответственности, бесчувственность или откровенный эгоизм.

Сид Баррет в студии на Эбби-роуд, 5 июня 1975 года.

Встреча с Сидом на улице выбила бы нас из колеи, внезапное столкновение с ним в студии просто потрясло. Что еще болезненнее, не просто в студии – в Студии 3 на Эбби-роуд, которая видела величайшие труды Сида и некогда была и его территорией. Напрашивается параллель с Питером Пэном, который возвращается и видит, что его дом на месте, но люди стали другие. Ожидал ли Сид, что за семь лет мы не изменились и снова готовы с ним сотрудничать?

Мы попытались продолжить сессию и поставили вещь, над которой работали (легенда гласит, что это была «Shine On You Crazy Diamond» – на этот трек то ли присутствие, то ли отсутствие Сида повлияло больше всего, – хотя я не уверен, что это так), но всех его появление сбило с панталыку. Сид послушал, его попросили прокомментировать. Ничего конкретного он, насколько я помню, не сказал, но когда мы предложили поставить песню еще раз, Сид произнес: да какой смысл, мы же только что ее слышали…