– Сколько я тебе должен?

Ошарашенная Настя назвала сумму. Она вообще-то уже передумала куда-либо ехать. Атаманов так приятно уговаривал!

Художник принялся отсчитывать купюры, но тут же бросил это занятие и вручил Насте всю пачку.

– Держи. Значит, уезжаешь. Ладно, езжай. Мне нужно работать.

Настя развернулась на сто восемьдесят градусов и бросилась вниз по лестнице.

Она села за руль автомобиля, рыдая, как Пенелопа.

– Я сойду с ума! – простонала Настя. – Это раскаленный лед. У меня разорвется сердце от перепада температур!

И она отправилась в путь, оставив позади лесную поляну, коттедж с абрикосовыми стенами и в нем – своего мучителя.

До Саманкульского района Валдаев добрался к обеду. Поэтому разговор с лейтенантом Воробьевым был удачно аранжирован поеданием пельменей в столовой «Ласточка».

– А что ты домой на обед не ходишь? – поинтересовался Александр.

Сережа сморщился. Обязательным приложением к обеду (и к завтраку, и к ужину) являлись нотации юной, но сварливой жены лейтенанта. Молодая женщина словно поставила перед собой цель – к тридцати годам подвести супруга к инфаркту. Или не ставила никаких целей, а просто была дурой.

– Короче, зря приехали, товарищ капитан, – продолжил мысль Воробьев. – Там все чисто. Я со всеми побеседовал, все версии проверил. Никто ее с горы не сталкивал. Сама слетела. Милая, кстати, была девушка.

– Милая. Я видел фотографии.

– Да я не о внешности. Умница, отличница. Добрый, славный человечек. Так мне сказали друзья и знакомые.

– Вот и брат убивается. У него теперь вся жизнь кувырком.

– Еще бы. Жаль, конечно, девчонку.

– Слушай, – задумался Валдаев, – ты говоришь, черепно-мозговая травма? А что, если ей сначала дали по голове, а потом уже сбросили с горы?

Воробьев вздохнул:

– Вы, товарищ капитан, детективных сериалов насмотрелись. Придумаете тоже. Ну зачем кому-то понадобилось бить по голове Дину? Да и вообще. Она одна была в доме художника. Атаманов в тот день слинял в город. А Дина выпила мартини – мне, кстати, мартини совсем не нравится, понимаю, водка, другое дело… Значит, выпила девочка и полезла на гору проветриться. Да и сорвалась в пропасть. И она, заметьте, не первая. С горы открывается исключительный вид на озеро. Вот народ туда и ломится. Пару лет назад два туриста разбились.

– А ты уверен, что Дина осталась дома одна? Вдруг Атаманов не уехал?

– И укокошил подругу? А какой смысл?

– Разные причины могут быть.

– Не-а. Нет причин. Нет мотива. Я проверял. Этот художник после смерти Дины чуть с ума не сошел. Говорят, считал себя виноватым. А в чем он виноват? Что оставил девушку одну в глуши? Так и она самостоятельная, не ребенок. Села бы в машину, да и махнула в город. Раз одной скучно.

– И как я понимаю, у Атаманова железное алиби.

– Ну да. Он, как я понял, привык сражаться сразу на нескольких фронтах. Он оставил Дину в лесу, а ночь провел с другой женщиной.

– Во как! Ну, понятно – уникальная личность. Беспрецедентно талантлив. Гений цвета и абстракции. Ему необходимо разнообразие.

– А вы, товарищ капитан, разбираетесь в искусстве, – с уважением посмотрел на старшего коллегу Воробьев.

– Есть немного. Так, ну ладно.

– Я вам клянусь, Александр Владимирович, никто Дину с горы не сталкивал! Ну очень она пьяна была, понимаете? Очень! Немудрено свалиться в таком состоянии.

– Но ты на всякий случай дай мне координаты дамы, обеспечившей Атаманову алиби.

– Это его дилер. Директор галереи «Фонтенуа» Вероника Владимировна Шум. Роскошная баба, Александр Владимирович! О, мне бы такого дилера!

Валдаев поперхнулся пельменем.

– Вероника Шум?

– Да, она. Ей, кстати, эта ночь тоже боком вышла. Муж узнал о ее невинной шалости и подал на развод.

– Черт! – выругался Александр. – Проклятие!

– А что вы так разволновались, товарищ капитан? Давайте возьмем еще пельменей?

Но у Валдаев внезапно пропал аппетит.

– А где маска?

Это был первый вопрос, заданный Настей, когда она появилась на пороге квартиры Здоровякиных. Очевидно, африканское пугало произвело неизгладимое впечатление не на одну только Марию – все сразу же заметили исчезновение предмета.

– Случайно разбили. А у тебя как дела?

Настя посмотрела на подругу взглядом, полным страдания.

– Я не знаю, что делать с этим безумцем, – сказала она. – Он меня извел.

– Издержки, – рассудительно заметила Мария. – Разделить судьбу с гением – для этого требуются мужество и полная самоотдача.

– Пока он не звал меня разделить с ним судьбу. И потом – разве он гений?

– Несомненно! Я тут почитала в Интернете. Шикарные отзывы! Причем даже в английских и немецких газетах. Их за язык никто не тянул! Значит, Атаманов – гений.

– Ну да, картины у него необычные, – вяло согласилась Настя. – Но сам он – скотина.

– Кальмар мелкотравчатый! – кивнула Маша. – Но как хорош собой!

– Ты ведь его ни разу не видела.

– Нашла фотографии в Интернете.

– Господи, Мария, ты живешь, что ли, там?

– И не я одна. Нас миллионы.

Нет, Маша, конечно, не относилась к категории интернет-наркоманов, но информацию из глобальной сети черпала полной мерой.

– Да, он симпатичный, – вздохнула Настя. – Очень, очень симпатичный. Думаешь, я хоть немножко ему интересна?

Да, только Мария и способна была ответить на вопрос, интересна ли Настя художнику! Учитывая, что Маша ни разу с ним не встречалась и лепила его образ, исходя в основном из рассказов подруги.

– Конечно интересна! – уверенно кивнула Мария. – Ведь он просил тебя остаться?

– Просил.

– Страстно?

– Вроде бы.

– Вот видишь!

– Если бы знать, шли его страстные призывы от сердца или от желудка, избалованного моими деликатесами. Он просто боится остаться один на один с пакетом замороженных пельменей.

– Но ведь путь к сердцу мужчины лежит через желудок! – не очень уверенно сказала Мария.

– Да? Тогда я давно должна быть в его сердце!

– Впрочем, с бурным развитием сферы общественного питания топографический план пословицы устарел. Не влюбляться же мужчине в шеф-повара ресторана, где он постоянно обедает. Подозреваю, что путь к сердцу мужчины лежит через какие-то другие органы.

– Какие?

– Думаю, мозг. Ну и там первичные половые признаки.