— Уверена?

Подходить вплотную к демону — форменное самоубийство.

— Абсолютно. Ваши явно не справляются.

С этим не поспоришь. Максим обнял ведьму и потащил ее к пентаграмме. Екатерина коснулась линий, засветившихся ярче, но ведьма — не банши, демону не соперник. А вот ведьма, владеющая кровавыми ритуалами…

Черная демоническая кровь, которую банши и ревенант успели изрядно выкачать из Молоха, ручьями вливается в рисунок на асфальте, напитывая его силой. Кровь людей, так щедро пролитая на этом поле брани, стекается сюда же. Вслед за кровью, будто по разлитому топливу, бежит огонь. Края кровавой пентаграммы смыкаются, и огненная стена взмывает вверх, образуя купол. За полупрозрачным мерцающими стенами видно, как поднимается ревенант, дотрагиваясь с внутренней стороны до чертежа, вливая в него и свою силу. Переливаясь всеми оттенками красного, огненный купол стремительно растет ввысь, разрезая сгустившиеся тучи. Зарево видно, наверное, с окраин столицы. Концентрация разных энергий такая, что разряды молний начинают проскальзывать сначала в самом куполе, а потом и рассекают пространство вокруг.

— Уходим! Макс, Катя! — Мартынов хотел схватить женщину, но Максим первый перекинул ее, неспособную идти, через плечо и побежал за остальными.

Каким-то чудом они успели выскочить за защитную стену, которую, к всеобщему счастью, до сих пор поддерживали. Но силу прогремевшего взрыва стена выдержала, правда, держащие ее инквизиторы едва успели дополнительно выставить личные щиты и тем самым спастись. Наверное, локальный ядерный взрыв в жестких рамках выглядел бы примерно так же. Сначала взрывная волна натыкается на стену, а затем поднимается по ней вверх и возвращается, срикошетив, в эпицентр.

Люди как завороженные наблюдали за невероятным зрелищем. Оранжевый столп света расширился, а затем вспыхнул и схлопнулся, рождая маленький ядерный гриб. Вслед за взрывом, будто в замедленной съемке, медленно-медленно накреняясь, рухнула Останкинская телебашня, каким-то чудом простоявшая до конца битвы. А за ней прямо на землю опустились и выжившие люди, принимавшие участие в изгнании демона, — хорошо, если пятая часть от зашедших за стену безопасности.

Очень хотелось верить, что все закончилось. И что это была самая страшная ночь за всю историю существования инквизиции в России.

В кабинете главы инквизиции, за длинным столом сидели уставшие и измотанные инквизиторы. После сражения с демоном прошли сутки. Сутки, за которые успели подсчитать потери. Три вертолета: два армейских «Аллигатора» и инквизиторский Ми-8, две боевые машины пехоты, один бронетранспортер — это потери техники. Почти целиком полегли два отряда спецподразделений ФСБ, направленные в помощь инквизиторам. Почти целиком главный ударный отряд быстрого реагирования инквизиции. Две трети всех ударников и карателей инквизиции, задействованных в операции по изгнанию Молоха. Ну и конечно, не существовало больше Останкинской телебашни и парка рядом с ней. Все теле- и радиовещание в спешке перекидывали на Шуховскую телебашню на Шаболовке. Но большая часть каналов показывала забытую уже заставку из разноцветных квадратов и прямоугольников. Исключение составляло спутниковое телевидение, но и там сейчас царила неразбериха. На Останкино было завязано слишком много.

Сергей Максимович Аверин, слушая неутешительные доклады подчиненных, боролся с искушением подать в отставку. Ситуация вышла из-под контроля, и случилось это не вчера ночью, а намного-намного раньше. Когда главный инквизитор не увидел серьезной угрозы от гибели принесенных в жертву собак и несколько месяцев не придавал этому делу значения. Все поражения начинаются с одного-единственного просчета. В другом случае он бы не задумываясь ушел, но сейчас генерал-полковник чувствовал, что обязан довести дело до конца. Потому что сильнее и опытнее его в России никого нет. Кроме того, честь и совесть просто не позволяли бросить своих подчиненных в такое непростое время. В стране наметился явный кризис в отношениях между ведьмами, инквизиторами и властью. Он должен разрешиться, иначе вызовы демонов и кровавые ритуалы станут для них обыденностью.

Ловчей сети над столицей больше не существовало, некому стало ее поддерживать. Оставшиеся в строю могли растянуть сеть разве что над несколькими районами. А значит, снова тупик, снова все впустую. Сергей Максимович не сдержался и потер воспаленные глаза. Сколько он нормально не спал, трое суток или уже четверо? Ничего, на пенсии отоспится, до нее, видимо, недолго осталось.

— Максим, задержись, — попросил Аверин-старший, когда совещание закончилось.

Макс пересел ближе. Такой же уставший, он хотел только побыстрее уехать домой и отоспаться. А еще проверить, как там Катя. После всего произошедшего она вела себя странно. Но своими опасениями младший лейтенант предпочел не делиться, в который раз пообещав себе, что найдет время, чтобы прочитать и о банши, и об их взаимодействии с инквизиторами. А еще обо всех известных случаях появления ревенантов. И о взаимодействии существ смерти. Короче, информации на пару месяцев спокойного изучения предмета, которых у него не имелось.

— Да, отец. — Молодой человек видел, что глава инквизиции нуждается в отдыхе, но советовать ему что-либо бесполезно. Отец скорее умрет на работе, чем нормально выспится.

— Максим, я хочу, чтобы ты пересмотрел свои отношения с Екатериной. А точнее — к Екатерине. Она теперь твой фамильяр, надо научиться разграничивать личное и рабочее.

Макс пожалел, что этот разговор начался так рано и так не вовремя, когда оба злые и уставшие.

— Па, я уже говорил: я не собираюсь подвергать ее жизнь риску. То, что мы не смогли бы справиться без ее помощи, говорит скорее о нас.

— Ты прав, инквизиция переживает не лучшие времена. Первое же серьезное испытание показало нашу слабость. Будем исправлять ситуацию. Но я сейчас не об этом. Банши отныне твоя помощница, тебе нужно это принять. Вы можете спать вместе, жить вместе, но и сражаться тоже должны вместе.

Максим вздохнул:

— Отец, ты сам отдал мне банши, поэтому давай я как-нибудь без посторонней помощи решу, как нам жить и взаимодействовать.

— Я дал тебе в руки огромную силу, — голос Аверина-старшего пополз вверх, — и хочу, чтобы ты распорядился ею с умом!

— Хорошо, я тебя услышал. — Максим встал из-за стола и пошел к выходу.

— Я тебя не отпускал! — Глава инквизиции поднялся следом. — А ведь я вправе тебе приказать.

— Да! Да, отец! Ты вправе! И твое право абсолютно! Но если ты начнешь мне приказывать, то мы окончательно перестанем быть семьей, понимаешь? — Макс, не имевший годами закаленной выдержки, все-таки сорвался. — Мы станем начальником и подчиненным, но не отцом и сыном. Ты чувствуешь разницу? Поэтому я не хочу использовать свою власть над Катей — я не хочу быть ее хозяином! В ее жизни мне нужна совершенно другая роль!

— Да что ты знаешь о жизни…

— О жизни я знаю больше, чем ты, — не дал договорить отцу Максим. — Потому что в отличие от тебя я действительно живу. А не только работаю.