Андрей растерянно смотрел вслед, не замечая, как к его боевой машине подходит оператор, управляющий летающим дроном. Когда юноша обратил на него внимание, то немедленно забыл обо всём другом.

- Что вы творите? Это мой танк!

Оператор, продолжая порхать пальцами над планшетом управления, ответил:

- Приказ госпожи Беатрис. Вы, как её новый «рыцарь», теперь будете носить её знак.

И действительно, на борту башни появлялся рисунок. Дроид быстро и качественно наносил краску слой за слоем. Пока перед изумлённым юношей не предстало изображение розового осьминога.

- Что это?

- Метка, - ответил оказавшийся за спиной Патрик. – Чёрная метка. Теперь все мы – просто мишень. Всё ещё считаешь себя самым умным?

Андрей повернулся к нему. Чудом оставшийся в живых танкист смотрел на него с едва скрываемым злорадством.

- В следующем бою каждый будет желать твоей смерти. Готовься, умник!

Слова Патрика оказались пророческими. Если раньше к Андрею окружающие относились с неким равнодушием, изредка даже демонстрируя положительные эмоции, то сейчас вокруг него воцарилось настоящее ледяное царство. Все пленники не только перестали говорить с юношей, они ещё и постоянно пытались устраивать мелкие пакости. Пропадали запчасти, инструменты оказывались не на своих местах, время от времени на броне танка появлялись надписи, похабные или ругательные. Самого командира это не слишком задевало, а вот команда… Их боевой дух падал прямо на глазах. Даже неунывающий Николай превратился в замкнутого молчуна. Андрей пытался вызвать товарищей на разговор, но попытка провалилась. Пришлось отступиться, бессильно наблюдая за нарастающей депрессией и упадком духа экипажа.

Ко дню схватки ситуация стала совсем беспросветной. Во время погрузки и отправки на поле боя никто из экипажа не произнёс ни слова. После того, как внешние датчики погасли, отрезая их от внешнего мира, воцарилось могильное молчание. Долгие минуты оно висело, опутывая каждого липкими нитями, высасывая остатки надежды. Андрей сидел, зажмурившись изо всех сил. Неужели наступил последний день жизни? Неужели так всё и закончится?

Страх сковал тело. Молодой разум только сейчас в полной мере начинал осознавать конечность собственного бытия. Это стало невероятным потрясением. Все мысли вылетели из головы, оставляя вместо себя звенящую пустоту. Которая немедленно заполнилась страхом и ужасом. Время остановилось, поглощённое ими. Секунды стали минутами, часами, растягиваясь в вечность.

Сколько это длилось? Андрей не знал. Однако ни одна эмоция, пусть даже невероятно сильная, не может оставаться на пике бесконечно. В какой-то момент во тьме сознания юноши зародилась мысль. Даже не мысль, а её обрывок, тень. Мягкое, невесомое прикосновение чего-то тёплого, мягкого и приятного.

Это заставило замереть. Даже сердце на краткий миг остановило бешеные сокращения. И страх испарился! Во тьме сознания вспыхнуло яркое солнце! Ослепляющие лучи, словно языки пламени, выжигали все негативные эмоции и переживания. Паника и ужас сменились абсолютной чистотой и спокойствием.

Когда свет слегка потускнел, на мысленном экране проявилась сцена из прошлого. С удивлением Андрей узнал свою собственную комнату. А затем пришло понимание и времени, которое ему показывалось. Две недели до гибели родителей. В тот день он готовился к контрольной работе по физике. У юноши не было сильной тяги к знаниям, даже больше, его вообще не тянуло в науку. Но Андрей обладал качеством, которое во многом определяло судьбу – он не любил проигрывать. Никогда и ни в чём. Физика давалась тяжело, и это создавало дополнительный стимул для юноши, чтобы собраться с силами и одолеть преграду.

Был поздний вечер, когда отец заглянул в комнату. Андрей тогда практически не заметил его появления. Всё внимание было сосредоточено на строчках текста. Сложные законы никак не желали укладываться в голове. Отец, подождав минуту, решил отвлечь сына.

- Как дела, Андрей?

- Нормально.

Удивительно, но в тот день юноша не замечал ни необычного тона отца, ни того, насколько грубо прозвучал его собственный ответ. Сейчас же, по прошествии стольких дней, это больно кольнуло в сердце. Каким же чёрствым и самовлюблённым идиотом он был тогда! Андрей сжался в комок, переживая потерю заново. Это было похоже, на то, как будто с раны сорвали корку засохшей крови, снова открывая её беспощадному миру. Когда боль слегка утихла, лента воспоминаний снова начала прокручиваться.

Отец присел рядом с юношей. Андрей учил физику, лёжа на кровати, поэтому примостившись на краю, он ему не мешал.

- Готовишься к урокам?

- Ага.

- Я бы хотел кое-что спросить у тебя.

- Чего?

Голос Андрея звучал с явным раздражением. Скучные, свинцовые строки текста стали совсем неподъёмными. Планшет отлетел в сторону, и юноша уставился на отца. Тот слегка опешил от такой реакции. Однако замешательство длилось всего секунду.

- Я хочу спросить – ты не жалеешь, что родился в нашей семье?

Тут настала очередь Андрея удивляться. Мысли бешеной вереницей пронеслись в голове. Ни одной причины задавать подобный вопрос не нашлось. Тогда юноша осторожно поинтересовался:

- А почему ты спрашиваешь?

Отец пожал плечами.

- Просто пришло в голову. Мы ведь не самые лучшие родители. Мотаемся по Вселенной, много работаем и вообще…

- И вообще, это ничего не значит, - прервал Андрей. – Вы – просто идеальные родители! И точка!

Отец покачал головой и хотел снова заговорить, но тут в сознании юноши блеснула давно слышанная мудрость. Практически не отдавая себе отчёта, он тут же выпалил её:

- Мы не выбираем, когда, где и кем мы родимся. Но мы можем выбрать, когда, как и где умрём!

Отец усмехнулся. Эти слова словно зацепили какую-то струну в глубине души. Он кивнул своим мыслям и поднялся с кровати.

- Не буду больше тебя отвлекать, сын. Готовься к своим экзаменам. Удачи!

Воспоминания померкли. Но мрак, опустившийся на юношу, стал другим. В нём больше не было страха и ужаса. Тьма стала одеялом, укрывающим от невзгод.

- Мы не выбираем места и времени своего рождения, - произнёс командир, обращаясь к окружающему мраку.

Голос, прозвучавший в темноте кабины танка, стал громом среди ясного неба. Андрей буквально физически почувствовал, как внимание всех членов экипажа сосредоточилось на нём.

- Но мы можем выбрать, когда и как мы умрём.

Темнота осветилась разноцветными лампочками приборов. Они были на месте боя. Датчики запускали, собирая информацию об окружении. Но никто даже не покосился на приборы. Все смотрели на юного командира.

- Так кем мы умрём? Трусами, смирившимися с поражением? Или примем вызов, брошенный судьбой? Что скажете?

Тишина висела всего пару секунд. Затем пространство кабины наполнил густой бас наводчика:

- Я