Когда тяжелый черный экипаж, запряженный четырьмя великолепными вороными, въехал на территорию особняка, я подошла к комоду и взяла с него мешочек монет. Цена моего падения. Сжав его и почувствовав пальцами скрежет металла, я вернула его на место. В этот момент мне были противны эти деньги, и я точно знала, что встану на ноги и без них. И точно знала, что это были последние монеты, которые платит мне мужчина за мое внимание. Выдохнув, вышла в коридор и отдала лакею свой тяжелый чемодан. Спустившись по лестнице, в последний раз окинула взглядом дом, в котором была так счастлива и направилась к экипажу, который должен был вернуть меня туда, откуда моя судьба и начала плести извилистую дорожку, ступая по которой я взрослела и получала такой жестокий опыт. Аргон даже не вышел провести меня. Лишь его силуэт я увидела в окне, но едва я только повернула голову в его сторону, как он отошел от него. Горькая усмешка скользнула по моим губам, и я, не медля ни минуты, села внутрь черного экипажа, желая спрятаться в нем от всех и вся вокруг.

Следующие три дня пути я ревела не переставая, словно желая выплакать все те чувства, которые были в моем сердце. Выплакать и забыть, как страшный сон. Хотя страшный ли. Страшно сладкий сон. Наверное так. Отрешенно глядя на мелькающие за окном пейзажи, я к концу третьего дня, когда на горизонте замаячили родные просторы, уже не плакала, а чувствовала внутри что-то наподобие окаменения. Что-то словно умерло внутри меня. Но на удивление мои крылья не утратили своего сияния, хоть я думала, что именно они первыми среагируют на такое мое состояние. Проведя руками по полотну и увидев на пальцах поблескивающее переливающееся сияние, я вдруг поняла, почему оно никуда не делось. Гордость и уважение к самой себе, вот что не давало погаснуть моим крыльям. Хоть душа и горела синим пламенем в этот момент, но мои крылья сверкали, давая понять, что я встану на ноги и буду двигаться дальше. Но пока это случится, пройдет не один день медленного угасания моего состояния печали и тоски по тому неповторимому мужчине, который показал мне, что значит наслаждаться и собой, и ним.

– Арья, Арья, – отчаянно завопил Фили, увидев подъезжающий экипаж.

Игрушки вразброс, пыль столбом и спустя мгновение мальчишка уже висел на моей шее, ревя и целуя меня в щеки.

– Фили, прекрати, – строго одернула его Эльза. – У нее вон платье какое дорогое, а ты его уже все измазал.

– Да что там платье, – усмехнулась я, погладив мальчишку по голове. – Вот что по-настоящему дорого стоит.

Спустив мальчика на землю, я поцеловала Ниску, которую вынесла Брита, и направилась в дом под веселый щебет детей. Я была дома. Ощущение непередаваемого восторга. Хотя до отъезда я и редко бывала здесь, но этот маленький съемный домик, наполненный щебетом моих подопечных, именно в этот момент дарил мне теплоту и уют, словно понимал, что именно в этот самый момент мне именно это необходимо. Зайдя к себе в комнату, я стащила перчатки, платье и, наспех умывшись, просто-таки рухнула в кровать, пытаясь сном прогнать невероятную усталость.

На следующий день, едва только солнце появилось на горизонте, я была уже на ногах. Одевшись в строгое темно-синее платье, я взяла письмо, которое мне отдал Аргон, и направилась в резиденцию Фарда. Высокий дворец, в котором раньше жили венценосные чернокрылые фэйри, теперь был отдан наместнику. Но поскольку Фард здесь не хотел жить и предпочтение отдавал своему особняку, то дворец в своих стенах принимал по обычаю теперь эльфийского короля и его свиту, а также был просто местом для разного рода переговоров и рассмотрения каких-либо прошений к наместнику.

Шагая светлыми коридорами, я с интересом рассматривала разноцветные фрески, картины, статуи прекрасных женщин и их воздыхателей. День был солнечный и яркие лучи, пробиваясь сквозь радужные витражи окон, украшали и без того царственную обстановку зала еще более яркими красками. Остановившись около дверей, я протянула письмо вышедшему из кабинета Фарда высокому эльфу в костюме советника, и проговорила:

– Мне нужно лично переговорить с его высочеством. Если это возможно.

Советник покрутил в руках письмо. Увидев печать короля, кинул мне сухое «ждите», затем вернулся в кабинет Фарда. Я же стала ждать, пытаясь унять едва уловимую дрожь переживания в теле.

Не прошло и пары минут, как советник вернулся и, распахнув передо мной дверь, проговорил:

– Проходите. Его высочество вас примет.

Улыбнувшись, я выдохнула и переступила через порог. Фард сидел за столом, читая мое письмо. Едва только я остановилась посреди комнаты, он поднял на меня взгляд и медленно сложил лист бумаги.

– Сияешь, – проговорил наконец он, нарушив неловкое молчание, повисшее в кабинете. – Хорошо значит провела время.

Фард явно был недоволен и это сулило неприятностями. Сглотнув подкативший к горлу ком, я выдавила улыбку и ответила:

– Не жалуюсь.

Фард повел бровью и, откинувшись на спинку стула, закурил сигару.

– Здесь говорится, что ты хочешь заняться чернокрылой ребятней, которая находится сейчас в пансионе.

– Да, хочу, – пожала я плечами.

– И участвовать в их дальнейшей судьбе. Не просто там заниматься их кровом, питанием и еще чем, а именно участвовать в их судьбе. То есть если я сейчас это подпишу, – кивнул он на бумагу, – то ты будешь решать, где им учиться, чему учиться, разрешение на брак или переезд тоже будешь давать ты. Расширенные полномочия опекуна над двадцатью чернокрылыми фэйри, которые пока в моих руках, я буду должен отдать тебе. Это же что ты там такое вытворяла в постели, что этот варг выбил для тебя такое место в столице? Опекун над чернокрылой сворой венценосных отпрысков с годовым содержанием приюта в три тысячи золотых. Щедро. Хороша, куртизанка, раз за такое короткое время смогла выкарабкаться столь высоко, – лазурные глаза просто испепеляли меня.

Почувствовав, что мной овладевает гнев, я сдержанно проговорила:

– Не смейте так говорить со мной.

– Как? – усмехнулся эльф. – Или соблазнительные ушки прелестницы уже не хотят слышать о прежней жизни их хозяйки?

Опустив глаза, я до боли закусила губу, чтобы не вспылить на такое. Фард докурил сигару и, загасив ее о сверкающую пепельницу, еще раз окинул взглядом бумагу. Затем отложил ее в сторону и проговорил:

– Здесь есть одна маленькая сноска. Здесь не прямой приказ поставить тебя на такую должность. Есть оговорка: Ввиду занимаемого вами положения я всецело полагаюсь на ваше принятие или не принятие такого решения. То есть, мой король оставляет последнее слово за мной, назначать тебя опекуном или нет.

Услышав это, я поняла, что надежда на то, что я добьюсь одобрения от этого обиженного на меня эльфа рушится как карточный домик.

– И что будет с ними, если вы меня не одобрите? Они так и будут жить в нищете, голоде, и всецело зависеть от воли эльфа, которому плевать на их будущее? – едва сдерживая гнев спросила я.

Фард повел бровью и молча окинул меня взглядом, словно раздумывая над ответом. Затем подошел ко мне и играючи намотал прядь моих волос себе на палец. Я тактично потянула ее к себе, дав понять, что более не позволяю ему касаться себя.