Я хватаю оба конверта и бросаюсь догонять её. По пути встречаю Метлицкого. Уже бодро вышагивающего в одиночестве. Проводил до выхода, значит. И отпустил в свободное плавание.

Я нахожу Лукерью сидящей на лавочке. И устраиваюсь рядом.

— Ты забыла документы, — говорю ей.

— Нет, не забыла. — Она качает головой. — Я знала, что ты их заберёшь.

— И куда ты собралась в таком случае?

— Домой.

Смотрю на неё, и она нерешительно улыбается.

— Хотела взять ключи у Риммы Германовны. — Она скромно пожимает плечами. — Тебе, наверно, нужно остаться на работе?

— Уверен, мне простят, если я уеду прямо сейчас. — Позволяю себе улыбнуться. — Всё-таки меня ранили.

— Как ты себя чувствуешь? — В её голосе звучит беспокойство.

— Уже лучше. — Отмахиваюсь я. — Главное, что ты не пострадала.

— Было бы лучше, чтобы вообще никто не пострадал.

Она тяжело вздыхает и придвигается ближе. Обнимаю её плечи здоровой рукой.

— Это всё, что ты хочешь обсудить? — Спрашиваю у неё осторожно.

— Мне же не придётся самой возглавлять компанию?

— Нет, это не обязательно. Как я и говорил, можно нанять управляющего.

— Хорошо. А когда я смогу вернуться на учёбу?

— Как будешь к этому готова.

— Хорошо. А квартира? Я не хочу её продавать.

— Можно сдать. Тебе будет дополнительный доход. И квартира под присмотром. — Она хмурится, размышляя над моими словами. — Или… ты хочешь…

С чего я вообще решил, что она остаётся?!

— А ты хочешь, чтобы я съехала? — Напряжённо спрашивает она.

— Нет, конечно. — Заверяю я. — Не сомневайся.

— Аннулировать брак обязательно?

— Если это то, чего ты хочешь, — всеми силами удерживаю беззаботный, даже безразличный тон.

— То есть… — Она тщательно подбирает слова. — Ты правда мой муж? Это настоящие документы? Не подделка?

— Нет, конечно, Луковка. Документы настоящие. Я — твой муж, а ты — моя жена. На самом деле. — Я вынужден сказать ей, — мы можем аннулировать все записи, тогда документы на фамилию Акманова будут недействительны, так как такого человека не будет существовать. Ты останешься Голавлёвой. Либо ты можешь остаться Акмановой… Нас сможет развести любой загс… При необходимости. Потому что брак настоящий.

Она медленно кивает.

— Ясно. — Она молчит с минуту. — Продукты дома есть?

— Что?

— Меня не было дома больше месяца, — я прекрасно помню каждый этот долбанный день! — Когда ты был в магазине последний раз?

— Я не понимаю… — Хмурюсь я.

Мне не нравится её состояние. Вероятно, она в шоке и пока не осознаёт в полной мере, что происходит. И меня пугает, что она молчит и не засыпает меня вопросами.

— Сейчас тебе нужно хорошее питание, чтобы скорее восстановиться. — Она вздыхает. — Возможно, тебе не стоило отказываться от госпитализации. Я не уверена, что у меня получится обеспечить тебе должный уход. Я ничего не знаю о пулевых ранениях.

— На руке просто царапина. — Она смотрит на меня недовольно. — Глубокая. Ладно. Очень глубокая. От этого не умирают. Перевязка дважды в день — вот и весь уход. А синяк сам рассосётся. В магазин придётся заехать, Луковка. Дома нет абсолютно никаких продуктов.

Она осматривается по сторонам.

— Майор, значит? Это очень высокий уровень? Или как правильно?.. Ты всегда влезаешь в опасные дела? Я же теперь буду волноваться! Поверить не могу, ты так себя ведёшь, словно не в тебя стреляли несколько часов назад!

Лукерья резко замолкает, жалобно всхлипывает и начинает плакать. Я вздыхаю и притягиваю её ближе к себе. Целую макушку. Пытаюсь подобрать какие-то правильные слова, если таковые вообще существуют в нашей непростой ситуации.

— Всё хорошо, Луковка. Всё обязательно будет хорошо. Это несправедливо, что столько всего свалилось на тебя в столь короткий срок, но всё разрешится…

— Денис, я так испугалась за тебя! — Она словно и не слышит меня. — Обещай мне, что больше никогда не полезешь под пули! Обещай, Денис!

Её губы совсем рядом с моими. Она всегда так делает, когда хочет чего-то добиться. Но я должен знать, что она осознаёт всё, что случилось и происходит между нами.

— Ты же понимаешь, что по долгу службы я могу не сдержать обещание?

— Обещай, — упрямо хнычет она, — тогда ты сдержишь слово!

— Меня убивает твоя святая убеждённость! — Признаюсь я после короткого размышления.

— Разве я не могу тебе доверять? Разве ты не сдержал слово — хоть одно, которое мне дал? — Усмехается она. — Ты сказал, что я — твоя жена, что всё по-настоящему, что ты — не мошенник и не аферист, что куда бы не привела эта дорога, ты останешься со мной, а всё между нами — останется настоящим. Так и есть. Ты сказал, что сможешь меня спасти и позаботиться обо мне, сможешь защитить меня, — и ты можешь, и ты сделал это. Ты обещал, что мы будем вместе вне зависимости от исхода, Денис. Ты обещал, что мы поедем в отпуск, когда всё закончится.

- А ты обещала, что останешься со мной при любом раскладе, — припоминаю я один из наших разговоров, и она медленно кивает.

— Я же не дура, Денис. Я чувствовала, что что-то происходит, хотя и не могла понять, что именно. Да и во внезапную амнезию мне верилось слабо. Но я всегда знала, что могу тебе доверять. Я прекрасно помню, что ты никогда не обещал, что мне не будет больно, что моё сердце останется целым, но я могу с этим справиться. С тобой — могу. А без тебя — больше не хочу.

— Я никогда не играл твоими чувствами, Лукерья. И никогда не говорил того, чего не подразумевал.

— Я знаю, — она кивает и улыбается. — Я тоже тебя люблю. Очень сильно. И благодарна тебе за всё, что ты для меня сделал. Ты столько раз спасал меня! Не только сейчас. До этого тоже. Я вспомнила тебя, в клинике у меня было много времени. Я видела тебя несколько раз, раньше, до того, как ты пришёл в тот ресторан. Я вспомнила тебя, ты же знаешь, какая я неуклюжая, а ты… Всегда был рядом и помогал мне.

Кажется, я смущён. Но Лукерья лишь благодарно улыбается и не развивает тему.

— А ещё я очень рада, что ты отложил нашу близость, — шепчет она и заливается румянцем. — Раньше обижалась, думала, что ты не хочешь заниматься со мной любовью… А теперь поняла. В общем, спасибо за это. Но откладывать нам больше нельзя.

— Почему? — С подозрением смотрю на неё.

— Во-первых, я больше не могу ждать, и так думала, что взорвусь от желания. Во-вторых, у меня на этом фоне случился сильный гормональный сбой. В-третьих, я дважды чуть не умерла, а умирать замужней девственницей — это, я тебе скажу, вообще ни в какие ворота!..