Горечь реальности обрушивается на меня, и я захожусь в рыданиях. Плачу без остановки, а мужчина флегматично стоит рядом в ожидании… кого-то неведомого.

Когда со стороны двери слышатся голоса, мне удаётся взять себя в руки. Глаза, привыкшие к сумраку складского помещения, выхватывают две фигуры: женскую и мужскую.

С удивлением узнаю женщину.

Это… Екатерина Георгиевна Гордина. Врач, которая хотела упечь меня в психушку и настраивала против Дениса.

Она смотрит на меня с улыбкой. А потом поворачивается к своему спутнику.

— Это точно она, Михаил.

— Чудесно, Катюш. — Он изучает меня цепким взглядом. — Тогда пусть подписывает, и можно брать билеты на самолёт.

— Екатерина Георгиевна, что здесь происходит?

Я смотрю, как женщина извлекает из сумки папку, ищет ручку.

— Ничего личного, Луковка, — издевательски тянет она моё имя. — Просто Акманов поставил не на ту бабу.

— Да что здесь происходит? — Взрываюсь я. — Я ничего не буду подписывать! Как же вы все меня достали!

Гордина быстрым шагом подходит ко мне и отвешивает звонкую пощечину.

— Как ты понимаешь, детка, у тебя просто нет другого выбора. Ты просто… недоразумение. Уверена, твой отец знал это, поэтому и пришёл на сделку.

— Сделку? — Глухим эхом переспрашиваю я.

— Он без зазрения совести поставил тебя под удар, защищая свою семью, — с улыбкой говорит она. — Своих настоящих детей. Не мог же он не предполагать, что Михаил, в которого твой отец вложил на этапе разработки препарата столько средств, просто смирится с его кончиной и не захочет забрать свои активы.

— Я не понимаю, — шепчу я. — Я ничего не понимаю. Всё дело в этой компании? Божечки, да заберите вы её и оставьте меня уже в покое! Мне ничего не нужно! Я просто хочу жить как раньше! Тихой и спокойной жизнью!

— Ты сама виновата. — Говорит мне капитан ФСБ, вклиниваясь в наш разговор с Гординой. — Тебя же предупреждали: сиди смирно и жди, пока не потребуется отгрузка с пятого склада.

— Да что с ним не так? — С досадой спрашиваю я.

— Здесь бункер, — подаёт голос тот, кого называют Михаилом. — Подземный военный бункер. Был. Сейчас там лаборатория. Там я разработал совершеннейший препарат нового поколения. Оружие медленного массового поражения. Твой отец спонсировал мои разработки. Оплатил всё оборудование.

— Почему вы просто не заберёте своё добро?

— Потому что логистика — хороший способ налаживания и прикрытия каналов сбыта. Это было удобно. Мы занимались распространением препарата, проводили испытания… Всё шло прекрасно. А потом твой отец заболел, и попросил меня остановиться. Я дал согласие, потому что у меня уже были установлены некоторые контакты с людьми, с которыми он вёл свой нечестный бизнес. Его дочь, Вероника, так же была согласна продолжать работать со мной после смерти отца. Мы ждали. Старик и так долго протянул! Но внезапно нас ждал неприятный сюрприз: он всё оставил своей незаконнорождённой дочери.

— Мне ничего не нужно, — повторяю как заезженная пластинка. — Ничего. Заберите всё, и я просто пойду домой.

— Из-за тебя уже закрыли столько людей! Не прикидывайся дурой! Словно ты не понимаешь, что мы просто не можем оставить тебя в живых! Пока ты жива, ты всегда можешь вернуть себе фирму. Будто твои новые друзья не смогут тебе помочь!

Всё ясно. Здесь все кругом психи. Несут откровенную чушь, и я ничего не могу понять.

— Подписывай, не ерепенься! — Протягивает мне в руки документы Гордина. — И так заболтались мы уже.

— Я не буду подписывать, — качаю головой.

— Будешь, — капитан ФСБ, чьё имя или фамилию, указанные в документах, я не запомнила, наставляет на меня пистолет.

И я понимаю, что это действительно конец.

Ставлю размашистую подпись под внимательными взглядами трёх пар глаз.

— Вот и всё, гражданка Голавлёва. — Счастливо выдыхает Гордина. — Надеюсь, Дениска будет страдать очень сильно, хороня тебя во второй раз. Жаль, что не смогу прийти и увидеть лично.

Двое уходят, оставляя меня наедине с сотрудником ФСБ. Его пистолет всё так же направлен на меня, и я думаю: будет ли мне больно умирать, когда пуля разорвёт мою плоть и протаранит в самую глубину?

— Ты должна была стать моей женой, — неожиданно говорит мне этот мужчина. — Всё было бы совсем по другому. Мы были бы сказочно богаты. Уехали бы в Европу. Или в Азию. Нам было бы хорошо вместе. Мы бы подружились.

— Сомневаюсь. — Дрожащим голосом упираюсь я. — Мне мама говорила, чтобы я никогда не дружила с плохими мальчиками.

Он смеётся. А потом подходит ближе. Склоняет голову и вдыхает запах моих волос.

— Тебе бы очень понравилось, как я трахал бы тебя, малышка. Акманов — чёртов везунчик! — Он усмехается. — Знаешь, что? Я здорово придумал. Не будем торопиться прощаться. Я напоследок попробую тебя. Точно! Должна же ты узнать, что потеряла! А я, так и быть, закрою глаза, что тебя трахал кто-то другой.

Его пистолет упирается мне в рёбра. А свободная рука очерчивает моё лицо, шею, скользит на грудь. Он действительно увлечён процессом, а я в ужасе от происходящего. Поэтому голос, который неожиданно громко звучит совсем рядом, заставляет нас обоих вздрогнуть.

— Убери свои руки от моей жены!

Возмущённо смотрю на Миронова, а он разводит руками.

— Денис, записи с камер запросили, кто её увёл, мы узнаем быстро, с какой целью — думаю, станет понятно.

— На это всё равно потребуется какое-то время! — С досадой констатирую я. — Которого у нас нет.

— Сейчас, — успокаивает полковник. — Я наберу Метлицкому, может, он санкционировал перевоз гражданки…

— Чёрта с два!

— Акманов! — Прикрикивает Миронов, и я вынужденно отступаю.

Чем дольше он говорит с Метлицким, тем больше хмурится. И я вместе с ним.

— Да что ты! Куда? — Миронов озабоченно смотрит на меня. — Я понял. Собирай группу захвата.

Я напрягаюсь. Олег Владимирович откладывает телефон в сторону.

— Акманова направляется в сторону офиса. — Говорит он мне. — Её забрал кто-то из управления, Альберт уже пробивает, кто именно это был.

— Я поехал. — Бросаю ему.

— Нет, Денис. Дождись группу. Это может быть опасно!

— Опасно? — Удивляюсь я. — Лукерья в опасности. Снова. В том же месте. Я поеду вперёд, а вы догоняйте.

— Акманов! Я запрещаю тебе!

— Простите, полковник. — Подхожу к двери и козыряю ему. — Вынужден ослушаться. Я больше не потеряю её. Я должен защитить свою жену!

Он пытается что-то кричать мне вслед, но я уже не слышу. Мысленно выстраиваю наикратчайший маршрут до офиса. Когда сажусь в машину, сразу трогаюсь с места.