— Есть еще какие-то правила, о которых ты нам еще не рассказал? — торопливо спросил Босой, потому что Сыны начали готовиться к штурму вещевого склада.

— Есть одно. Никогда не заходи в зал с главным монстром, финальным защитником логовища. Это запрещено под страхом смерти.

* * *

Стремились Сыны в первую очередь к складу с ракетными комплексами «земля-воздух» и снарядами к реактивным гранатометам. Для этого предстояло зачистить склад с разноименной вещевкой и стоянку бронетехники. Еще был зал с леталками, но выход из него несколько лет назад удалось завалить взрывами.

Вещевой склад имел только один широкий коридор, идущий от ворот до центра. Дальше пространство разветвлялось множеством узких проходов, по которым приходилось двигаться гуськом. Проходы расходились в стороны, пересекались, ныряли под нависающие над головой стеллажи, взбирались на стоящие прямо на полу ящики и утыкались в глухие тупики.

Если бы чудищ в этом лабиринте приходилось отлавливать как обычных крыс или мышей, рейд бы продолжался часами, а то и затянулся на неделю. Пришлось бы составлять карту, разбивать помещение на квадраты и стеречь перекрестки.

Теневики обычно не прятались и сразу скапливались в центре, но иногда приходилось искать скопления чудищ внутри лабиринта. Там места боев расцветали расщепленным деревом и пластиком ящиков, сбитым с потолка бетоном и россыпями дроби. Местами виднелась засохшая кровь, и в тех местах, где ее было слишком много, на ящиках виднелись короткие надписи белой краской — личные номера погибших и даты.

— Ты следующий, — Кремнев похлопал Босого по плечу.

— Мне быть медиатором? — ловчий мог бы привести тысячу причин не выбирать его в качестве источника страхов, но отказ мог бы походить на трусость.

Он еще не был солдатом Гранитного, хотя уже и не рвался обязательно его покинуть после Большой битвы, а потому Кремнев все же предлагал ему, а не приказывал. И все же соглашаться было нужно. Босому не меньше Кремнева было интересно, в чем его главный страх.

Звенья снова поменялись местами.

— То, что ты там не увидишь… — Кремнев посмотрел ловчему прямо в глаза. — Не пытайся с этим бороться. Иначе будет только хуже. Погрузись в бездну, в которую ты провалишься сразу, как только они атакуют тебя. Постарайся отключиться. Лучше всего вообще в обморок. Так проще. Готов? Повоюем товарищи.

Босой ступил на бетонный за годы натоптанный подошвами пол как на угли, готовые в любую минуту вспыхнуть под ногами. Сотни или даже тысячи раз он входил в логовища, не зная точно, что его там ожидает и удастся ли выбраться невредимым. Бывало, что и сердце колотилось от волнения, и руки дрожали, но впервые он шел и знал, что ему будет так плохо, что лучше сразу отключиться.

Так шли в свое время осужденные на казнь и не пытались достать хоть раз своих палачей, не старались бежать, потому что сознание уже смирилось — борьба будет хуже смерти. И хотя у обреченных на смертную казнь не было шанса спастись, а Босого стерегло четыре звена лучших воинов за всю историю человечества, легче не становилось.

Подошвы едва слышно шуршали по бетону. Пахло пылью и застарелой гнилью. Босой снова слушал дыхание и шаги, только теперь свои. Он дошел до конца коридора и остановился в ожидании. Ручные часы, которые он с некоторых пор обязательно надевал на рейды, отсчитывали секунды.

Он напряженно ждал, но все же не понял, когда именно это началось. Сначала был зуд на спине, где-то у лопаток, а потом тяжелое, тягучее напряжение во всем теле, разрешившееся нестерпимой болью.

— Штурм!

Услышав крик Босого, Сыны вбежали в дверь с уже поднятым оружием. Взгляды рыскали по углам, потолку, верхним рядам ящиков. Стволы дробовиков искали цели.

Но все смотрели не туда.

Горло Босого издало глубокий низкий рык, на который не способны человеческие связки. За плечами, прорвав толстую ткань куртки как истлевшую марлю, раскрылись черные перепончатые крылья. Тело ловчего поднялось в воздух и застыло между полом и потолком, ровно посередине.

* * *

— Назад! Все назад! — закричал Кремнев.

Приказ не сумел вывести штурмовую группу из ступора.

— Гррах, сука! — не выдержал один из бойцов. — Эта тварь гррах!

Раздался выстрел. Дробь скользнула по защитному полю вокруг Босого. В ответ он еще раз утробно рыкнул и метнулся вперед. Тело молнией растеклось по коридору, оставляя за собой серовато-черный след, по цвету камуфляжной куртки и крыльев.

Навстречу ему ударила такая же молния, не менее стремительная, только на ее острие несся Кремнев. Они встретились в центре со звуком глухого сухого удара, словно врезались друг в друга не два живых тела, а деревяшка со стальной арматурой. Кремнев приземлился на ноги, хотя ему и не легко оказалось удержать равновесие.

Босой отлетел в сторону, впечатался в ящики и упал.

Выстреливший боец снова поднял оружие. Рина выбила дробовик из его рук и получила ответную оплеуху. Нога ее автоматически метнулась вперед, разбивая противнику промежность, пальцы сграбастали воротник, уводя центр равновесие бойца на себя и вниз. Сын Гранитного, стойко вытерпев боль и не стал бороться с силой охотницы. Он шагнул вперед и дал опустить свой корпус вниз, в своему же колену. Руки Рины, готовые к сопротивлению, а не к движению в ту же сторону, на миг расслабились. Боец поймал этот момент, резко выпрямился, разбивая охотнице головой подбородок. Рина пошатнулась, и, теряя равновесие, повисла у противника на шее, одновременно подсекая одну из его ног. Они вместе рухнули на пол.

Прямо над ними из коридора в зал влетела еще одна молния, теперь уже рыжеватая. Позади испуганно пискнула Зоя. Рысь, не заморачиваясь на невидимость, рванула прямо на Босого.

Ловчему хватило одного взмаха, чтобы отбросить кошку. Она с болезненным мявком ударилась о ящики, но приземлилась на лапы и изготовилась для нового прыжка. Прыгнуть Ласка не успела. Вместо нее атаковал Кремнев.

Не мудрствуя, комендант решил воспользоваться уже принесшим результат приемом. Он растекся в молнию и ударил в бок грраху. Точнее, туда, где был бок грраха. У Босого не было шанса отскочить в сторону, для этого нужно было подняться и найти опору. Но отскакивать он и не собирался. Взмах крыльев поднял его в воздух.

Кремнев врезался в ящики. Доски, не раз до этого сдержавшие заряды стальной дроби, разлетелись в щепки.

Босой без труда поймал равновесие и свел ладони перед грудью, как делали гррахи, перед тем как ударить молнией или огненным шаром.

Кремнев попытался отскочить. Сливаться в линию в стремительном рывке он мог только для атаки по цели, но не для ухода