Думаю, если я использую «фуку» никто не заметит…

Вытянула руку и манящим движением пальцев позвала плетущегося позади Вика с огромным мешком, перекинутым через плечо.

– Чего? – он подошел ближе и опустил мешок на относительно сухой пятачок досок.

– Сообрази нашей беглянке платье какое-нибудь… – неуверенно помяла пальцами подбородок. Да какое мне вообще дело, как она выглядит? Бросила взгляд на парня, наклонившего в недоумении голову и прищурившего глаза, будто пытаясь меня разглядеть. – И шаль какую-нибудь. Обувь бы тоже не помешало… Она же у нас будущая мамаша, не забыл. Еще застудит себе чего…

Вик хмыкнул, его рука потянулась ко мне, будто он хотел взъерошить мне волосы или похлопать по плечу, но я отпрянула, нахмурив брови.

– Не смешно. Вполне себе разумная мысль…

– Наяды не чувствуют холода или жары. Температура их тела подстраивается под окружающую среду.

– Но… – хотела добавить еще хоть один весомый аргумент в пользу моего предложения. Не могу же я признаться, что ее полуголый вид меня немного нервирует?

Крутанув головой, поняла, что объект спора испарился.

– Аой! – крик спугнул грузных чаек, облюбовавших крышу над нами.

– Неугомонная рыбешка на китовий берег ускакала, – донесся позади меня ворчливый женский голос.

Он принадлежал дородной женщине, вышедшей из чуть покосившейся пристройки, почти у самого берега. Ее мозолистая красная рука указала в сторону мостков ползущих от порта в сторону редких деревьев, меж стволов которых проглядывал скалистый берег с белеющим вдали маяком.

Ну вот… Что мне ее теперь под каждым камнем искать? Вот же непоседа…

– Там сейчас Агнар раколовки проверяет, – добавила женщина уже мягче, с теплотой.

А, тогда все понятно…

Мы с Виком дружно ерзали на крепких резных стульях, стараясь смотреть куда угодно, только не на сладкую парочку, что до сих пор переживала бурное воссоединение, начавшееся еще на берегу (изгиб которого и вправду напоминал китовий хвост). За узким окном волны неистовствовали, пытаясь поглотить пятак суши, усыпанный неровными острыми камнями. Вода пенилась, словно кипяток в кастрюле, обрушиваясь на землю. Тучи хмуро нависали над морской гладью комьями грязной ваты. Тревожное чувство гуляло под кожей, вызывая беспричинный зуд. Теребя великоватые рукава рубашки, я то и дело поглядывала в окно. Беспокойный ветер лизал выступы на стене, беспрепятственно проникая в комнатку на первом этаже маяка, шевеля связки сушеной рыбы у противоположной стены. Интересно, зимой в окно вбивают деревяшку, чтобы не дуло? В тех нескольких домах, что я побывала, стекол не было – их работу брали на себя ставни. Хотя… Если вспомнить… Погода здесь далеко от лета не уходит. Надеюсь, когда мы неизбежно направимся в земли, где лютует январский мороз, нам не придется выкапывать фонтан из-под трехметрового слоя снега.

Размышления отвлекали от влажного звука поцелуев и судорожных вздохов.

Вик изучал свои ногти, будто в первый раз их видел: кожа его лица чуть подрумянилась, и явно не от жары. Фаты балансировали на краю деревянной глубокой тарелки с чуть почерствевшим хлебом – со стороны это походило на тренировку по замысловатой борьбе или искусный танец.

– Агнар… – наконец выдохнула наяда, чуть отстраняясь от своего возлюбленного. И избавляя меня от необходимости влезать в пылкое проявление чувств. Секундой позже – и они оба услышали бы мое многозначительное «Кхм». – Они помогли мне добраться сюда.

Едва не закатила глаза. Более очевидную вещь нельзя было сморозить. Хотя нет. Ей осталось упомянуть, что наша дружная компания прилетела на ковре – ведь Буният плыл за нами до самого маяка, и это только дурак не заметил бы.

Вик выпрямился, а фаты престали дурачиться – ребячливость, видимо, заразна. Кайден с каждым днем все меньше походил на парня, проглотившего трость, ну или зонтик: прямая осанка и кислая мина испарялись с завидной регулярностью – стоило будущему счастливому отцу перевести взгляд от своей сияющей невесты и сделать шаг к столу. Полоска света от окна придала его светлым волосам золотистый оттенок. Опершись о столешницу, сын местного главы секунд 30 сверлил нас глазами цвета насыщенной морской волны, щурясь не от солнца, а от нарастающих подозрений: будто в его зрачках был встроен сканер или детектор лжи. Такое пристальное препарирующее внимание пробрало насквозь – поежившись, я неуклюже потерла предплечья, в надежде списать реакцию на порыв ветра, Вик сжал челюсть и нахмурился, словно был готов в любой момент отразить нападение. Это даже меня успокоило. Я расслабилась, и сила, не получив жизненно необходимый ей глоток отрицательных эмоций обиженно съежилась в уголке сознания. Тут лед пронизывающего взгляда лопнул, и лицо Агнара озарилось улыбкой, делая четкую линию скул, словно высеченных из камня, ее острее.

– Чем мы можем вам отплатить? – сияя, как чешуя рыбы на солнце, спросил он, таким тоном, будто буквально только что не пялился на нас карающим взглядом судьи.

Такая смена настроения заставила меня вжаться в спинку стула – своего рода компромисс с моим «я», которое во всю глотку орало, советуя выметаться из этого дурдома. После встречи с морским царем, который по неосторожности чуть не вспорол мне кишки, инстинкт самосохранения был заряжен на полную – на грани паранойи ища в окружающих потенциальную опасность. Вик же с шумом выдохнул и расслабился: как если бы Агнар буквально секунду назад держал на прицеле пистолета.

Пока Вик объяснил суть нашей проблемы, а хозяин маяка, да и всего города, подробно описывал, как добраться до входа загадочной пещеры Ньерда, я уныло ковыряла поверхность столешницы, стараясь не думать, что мочить задницу придется именно мне. Вход в пещеру ведь находится под водой… От одной мысли желудок болезненно скрутило.

– Поешь, – Аой по-хозяйски водрузила горшок, что стоял на печке – возле лестницы, спиралью уходившей вверх – на стол прямо пред моим носом. Дразнящие запахи картошки и красной рыбы заполнили рот слюной.

И тут же наяда всучила мне деревянную ложку, своим жестом выветривая остатки приличествующего самообладания. Я едва не запела от счастья: «Я душу дьяволу продам… за воду с огурцом». Моя двоюродная сестра, Дина, любила коверкать знаменитую строчку из мюзикла про парижского горбуна. А когда забеременела, не закончив и один курс университета, подсела на огуречные лимонады, и эта фразочка стала почти что ее коронной на все восемь месяцев. Динка… Интересно, как она там и ее маленький Жорж Иванович? Мама, папа, бабушка… они, наверное, думают, что я…

– …Ньерд – наш бог морей, покровительствует успешному улову. Говорят, именно там было его последнее прибежище. Наш молодняк ныряет с утеса, и чтобы пройти обряд инициации, им нужно найти вход…

Проглотила наступившие слезы, заев их порцией печеной картошки, почти не чувствуя вкуса. Нет, заливаться рыданиями я могу и дома. Надо поскорее покончить с этим. Резко выпрямилась в полный рост – от чего стул, на котором я сидела, завалился на пол – и стукнула рукояткой ложки по столу: парни, уже обсуждавшие местные легенды, и фаты, таскавшие тонкие пласты красного мяса из горшка, невольно подпрыгнули под воздействием флюидов моего боевого настроя. Им еще повезло, что воодушевление – не негативная эмоция, а то мало ли что моя сила со старым маяком натворить может.